Не любил Никита такие моменты, отвёл глаза робко, а царь и спрашивает:

— Что, герой, не зря по миру ходил? Нашёл, что искал?

Обидным показался Никите тон отца. Как будто насмехается он. Взглянул тогда Никита в глаза царю, решительно, без робости и ответил:

— Нашёл! Нашёл истину святую, что нет ничего ценнее, чем жизнь человеческая, и благословенней, чем родина моя!

— Да, знать, не зря был побег твой. Боялся я, пропадёшь на чужбине. А ты, вон, богатым вернулся.

— Отец, пусть людей, что привезли меня, найдут. Не прогоняй их, несчастные они. Некуда им идти. — взмолился Никита.

— Никто и не прогонит. Найдётся место для них в городе нашем, обижены не будут. Вот сейчас Василиса Матвеевна пойдёт и распорядиться о них. — сказал царь Иван, и подчинилась тут же царица, пошла приказ исполнять, а как только скрылась за дверью, присел батюшка на край кровати и спрашивает, странно как-то, полутоном:

— А, ты что же через лес наш ходил?

— Откуда, ты знаешь? — спросил Никита.

— Так, беспокоился я, розыск по твою душу устроил. Ну, и что там в лесу, всё в порядке было? — Понял Никита к чему отец клонит, едва смех сдержал.

— Конечно, в порядке. С таким хозяином, как Леша иначе и быть не может.

Аж брови вздёрнул царь от удивления.

— Не уж-то знаком ты с ним?

— Да, хороший мужик Леша.

— И что же он рассказывал тебе?

— Рассказывал, что помнит тебя хорошо. Поклон передавал. — ответил Никита. Радостно стало царю от новости такой.

— Благодарствую, благодарствую! А подробностей никаких не поведал? — поинтересовался царь Иван.

— Подробностей? — задумался Никита — Нет. Просто хорошего мнения он о тебе был.

— Ну, и отлично. — удовлетворился царь.

— Что же, ты, батюшка, совсем не сердишься на меня?

— За, что серчать-то? За то, что правду искал, место своё. А может себя? Это же обычно для человека. Главное, с умом это делать, но ты у нас выходит не дурак. Я, честно признаться, такой же был в твои года.

— Да, и Леша тоже сказывал, что похож я на тебя очень.

Посмотрел подозрительно царь Иван на сына.

— Ещё, что рассказывал?

— Ничего. — ответил Никита.

— Ладно. Довольно лясы точить. Поправляйся, сынок, а после праздник устроим, в честь твоего возвращения. — поднялся батюшка и пошёл из комнаты, а Никита ему вслед, вдруг спрашивает:

— Батюшка, а какое у тебя в молодости прозвище было?

Остановился царь, обернулся.

— Вот леший, всё-таки сболтнул! — говорит.

— Ага. — ответил Никита и улыбается, не смог сдержаться.

— Знать, и какое прозвище, он тебе открыл. — сказал царь Иван.

— Нет. Сказал, что ты сам скажешь.

— Не скажу! Не пристало царю за балаболами всякое повторять! — ответил царь и вышел из комнаты.

Остался царевич один. Лежит, а душа счастье соловьём заливается.

— Как хорошо-то, дома. — думает — И зачем бежал, чего искал? Оно же всё здесь, вокруг. Что дало мне моё путешествие? Чуть жизнь не потерял. — но тут мысль, ясная такая, появилась — Ан-нет! Я людей спас. Разве это не причина, чтобы в путь отправиться? Ещё какая причина! Эх! Надо было Антуана с семейством с собой вести. Не подумал.

12

С каждым днём, легче становилось царевичу Никите, выздоравливал он. Только раздумья об Алёнке не давали покоя и задавался вопросами он. А думает ли о нём? Знает ли о ранении его тяжёлом? Переживает ли? Изнывал Никита от вопросов собственных, а ещё больше, что не видел давно лица Алёнкиного. Не мог больше страдать от тоски, и в один день, собрался Никита, и решил ехать в дом купеческий. А няньки, да мамки опять стеной перед ним встали. Заголосили, что мол не отпустят больше дитятку.

— Да, вы что, очумелые, под копыта бросаетесь! — крикнул он им — Дела у меня срочные. К вечеру вернусь! — Ударил коня в бока и умчал, поскорее от бабьих стенаний.

Прибыл царевич в дом купца. Сам хозяин, встретил его у порога, кланялся в пояс, в светлицу приглашал. Не отказал Никита, прошёл, на почётное место сел за столом. Только кивнул головой хозяин, стали тётки блюда разные подносить и на стол ставить перед гостем знатным. А сам гость набрался смелости и спрашивает:

— А где же дочка ваша, Алёнка?

— Послали уже. Будет скоро. — ответил хозяин.

А Алёнка-то, как узнала, что царевич пожаловал, да спрашивает о ней, так разволновалась, щёки алым маком залились. Девки домашние, вокруг неё кружат, в новый наряд обряжают, да алые ленты в косы вплетают. И сестрёнка её младшая, тоже тут.

— Зачем явился он, Аннушка? — спрашивает Алёнка сестру.

— Не знаю. Может сватать тебя хочет? — ответила Аннушка.

— Да, ну! Скажешь глупость! На что я ему. — вздыхала Алёнка.

— Не волнуетесь, так барышня? — сказала одна из девок, Анастасия. — Может просто пришёл человек почтение своё изъявить. Почему нет? Вы же из знати знаменитой, богатой.

— Да. — согласилась Аннушка. — Может, расскажет, где он пропадал столько времени. Ты же, сестрица, хотела об этом узнать. Вот и спросишь.

— Нет. Ничего я знать не хочу и спрашивать не о чём не буду. Слова не промолвлю! И зачем такие ленты яркие! Я с ними, как рак варёный!

— Не говорите глупости. Вы барышня, красавица, думаю, потому и царевич явился — сказала Анастасия.

Веером обмахивалась Алёнка, и холодной водой в лицо плескала, а щёки всё равно, огнём пылают. Так и явилась перед царевичем. Поклонился перед ней царевич, и она в ответ. Сидят за трапезой, напротив друг друга, молчат. Только Никита глаз от Алёнки отвести не может, до чего ж хороша, не зря люди об этом говорят.

— А что там в чужих странах, много ли удивительного? — вдруг спросила Аннушка.

— Да, есть чему удивиться, но и у нас этого вдоволь, только приглядеться надобно. — ответил Никита

— Не хотелось ли остаться там? — снова, интересуется Аннушка.

— Нет. Ни разу мысли такой не появилось. Как заскучал по родной земле, так сразу повернул обратно. — говорит Никита и взгляда от Алёнки не отводит. А сестрица её младшая всё расспрашивает:

— А девушки в чужих странах красивее, чем у нас?

— Что это ты Анна, разговорчивая больно! — сказал отец. — Уморила царевича совсем глупостями.

— Что вы, не браните её. А к девушкам я вовсе не приглядывался. Зачем? У нас свои красавицы дивные имеются. — сказал Никита, а сам на Алёнку смотрит. Только она и глаз не поднимает. Опять сомнения посеялись в голове царевича. Не уж-то видеть не хочет она его. И так тоскливо стало Никите, что не видел он больше причины оставаться здесь. Хотел уж откланяться, а Алёнка