Но ведь никогда не знаешь точно.

Не всегда понятны истинные причины.

А если даже и удается докопаться до истины, оказывается, что лучше было вообще не искать.

Лучше поверить в то, что тебе больше нравится.

Если сумеешь.

Как бы там ни было, назад я не пошел. Я продолжал с пыхтением бежать по полутемной грунтовой дороге, потея так сильно, что джинсы стали прилипать к ногам.

Я никого не встретил. На дороге от поля Янкса до Третьего шоссе, кроме меня, не было ни души.

Добравшись до трассы, я перешел на шаг. Мне нужно было перевести дух и немного отдохнуть, к тому же мне не хотелось, чтобы кому-нибудь из проезжающих мимо людей пришли в голову неверные мысли.

Или верные.

Я находился всего в нескольких километрах от Грендвилля, так что некоторые из проезжавших мимо людей могли меня узнать. Увидев, как я иду вдоль шоссе, люди, скорее всего, не обратят на меня никакого внимания. Но если они заметят, как я бегу, то решат, будто что-то не в порядке. И либо остановятся, чтобы предложить помощь, либо поедут дальше и всем расскажут, что видели меня на шоссе.

«Подумать только, Мэвис! Я ехала сегодня по Третьему шоссе и кого, ты думаешь, увидела? Сыночка Фрэнка и Лейси, Дуайта, в полном одиночестве, у самого поворота на поле Янкса, бегущего так, будто за ним сам дьявол гнался. Выглядело очень странно».

«Думаешь, он что-то натворил?»

«Ох, Мэвис, даже не знаю. Он всегда был таким славным мальчиком. Но все когда-то случается в первый раз…»

«Думаю, тебе лучше рассказать его родителям о том, где ты его видела».

«Да, ты права. Я бы хотела знать, будь это мой сын».

И начнется. В Грендвилле все не только знают друг друга, но считают, что это их обязанность – совать нос в чужие дела. Мне приходилось слышать, что «нужен целый город, чтобы вырастить ребенка». Если вы спросите меня, то я считаю, город нужен, чтобы разрушить ребенку жизнь.

В Грендвилле иногда создавалось ощущение, будто живешь в шпионском притоне. Одно неверное движение – и об этом узнавали все. В том числе твои родители.

Обдумав все это, я решил, что не хочу, чтобы меня вообще видели на трассе. Так что каждый раз, слыша звук приближавшегося автомобиля, я поскорее сходил с дороги и прятался за деревьями, пока он не проезжал мимо.

Но, даже спрятавшись, я продолжал следить за дорогой. Если бы мимо проехало что-нибудь, напоминающее Странствующий Цирк Вампиров, я хотел знать об этом заранее. В таком случае я собирался бросить все и бежать обратно на поле Янкса.

А пока я не прятался от чужих автомобилей, я гадал, как заполучить машину самому.

Первой мыслью было одолжить мамину. Но, если подумать, мама никогда не позволит мне ее взять, не расспросив предварительно, куда я собираюсь. Поле Янкса, скорее всего, было в списке запрещенных мест. И она рассердилась бы (и разочаровалась), если бы я честно ответил, куда собираюсь. А врать было только хуже. «Если человек соврал тебе один раз, – говорила она мне, – ты уже никогда не сможешь полностью ему доверять».

Очень верно. Я знал это тогда и понимаю сейчас.

Так что я не мог ей соврать.

А значит, я не мог взять ее машину.

И отцовскую тоже.

У обоих моих братьев тоже были машины, но они непременно настучали бы на меня родителям. Так что я не мог обратиться ни к одному из них…

Затем я вспомнил о Ли, жене моего брата Дэнни. Великолепно!

Она, конечно же, позволит мне воспользоваться ее старым «шеви-пикапом» и не станет болтать.

Я научился водить на ее пикапе, и Ли была моим инструктором. Если бы не она, я мог вообще никогда не выучиться водить машину. Мама, каждые две секунды вскрикивавшая: «Осторожно!», была плохим учителем. Отец отдавал приказы, как будто во время строевой подготовки. Мой брат Стью был помешан на скорости – учиться у него вождению было так же разумно, как учиться у Чарли Старквезера[17] безопасному использованию огнестрельного оружия. Дэнни мог оказаться нормальным инструктором, но Ли была на кухне, когда мы начали обсуждать мои занятия, и она вызвалась помочь.

Это было прошлым летом, когда мне исполнилось пятнадцать.

Я проводил много времени с ребятами моего возраста: с Расти; и Слим (которая тогда называла себя Дэгни); и парнем по имени Эрл Гродин, у которого была моторная лодка, и он хотел, чтобы мы плавали с ним на рыбалку почти что ежедневно. И мы действительно плавали рыбачить почти каждый день. Эрл обожал рыбачить. Самым странным было то, что он упорно использовал для приманки червей, но не мог заставить себя прикоснуться к ним. Так что мне, Расти и Дэгни приходилось выбирать для него червей и насаживать их на крючок. Я никогда не видел, чтобы кто-то испытывал такое отвращение к дождевым червям. В конце концов, Дэгни сунула живого червя себе в рот. Широко распахнутыми от ужаса глазами Эрл смотрел, как она жует. Потом его стошнило. А потом он шлепнул Дэгни по лицу, как будто хотел заставить ее выплюнуть червя, за что я ударил его кулаком в нос и выкинул за борт. После этого он больше не брал нас с собой на рыбалку. Но к тому времени лето все равно почти закончилось.

Конечно, кататься на лодке было здорово, но проводить время с Ли было даже веселее.

Она работала школьной учительницей, так что летом у нее был отпуск. Она разрешила мне заглядывать к ним домой всякий раз, когда у меня было настроение поучиться вождению, что я и делал.

В первый раз она посадила меня за руль своего большого старого пикапа, сама устроилась на пассажирском сиденье, дала мне пару советов, и мы отправились в путь. Их дом стоял на самом краю города, так что нам не нужно было волноваться из-за проезжающих машин. Что было только к лучшему. Хотя само вождение оказалось несложным процессом, мне было трудно уследить за дорогой.

Потому что Ли сногсшибательна.

Большинство красивых женщин – просто пустышки. Но не Ли. Она очень разумная, дружелюбная и забавная. Можно сказать, что она просто обычный, нормальный человек, но это не так. Она куда лучше любого нормального человека. Гораздо лучше. Но, кажется, сама об этом не догадывается.

Когда мы устраивали занятия, она надевала шорты. Не обрезанные джинсы, а настоящие шорты – красные или белые, синие, или желтые, или розовые, но всегда очень короткие и обтягивающие. У нее великолепные ноги, загорелые и гладкие – и мне трудно было перестать на них пялиться.

Наверх она надевала футболку, или вязаную кофточку, или блузку с коротким рукавом. Иногда, когда это была блузка или рубашка, в просвет между пуговицами я мог заметить ее бюстгальтер. Но я старался не заглядывать туда слишком часто.