тушку. — Но, боюсь, ты сильно преувеличил мощь моего источника. Как говорится, у страха глаза велики. А у тебя они были на половину лица, когда ты на четвереньках с воплями выбежал из моей комнаты. Я до сих пор слышу твои крики, похожие на звук бензопилы.

Братец недовольно засопел. А его мамка возмущённо прокудахтала:

— Не наговаривай на брата!

— Что ж, Михаил, изволь показать, что умеешь, — потребовал дядя, сощурил глаза и плотно сжал губы.

Он напоминал человека, купившего лотерейный билет, могущий принести как миллион, так и рубль. Да, мы с сестрой его актив. И чем сильнее я буду, тем выгоднее он продаст меня каким-нибудь богатым простолюдинам-торговцам, давно мечтающим приобщиться к миру аристократов.

Простолюдины явно заплатят за меня больше, чем дворяне. Всё-таки у моей семьи подпорчена репутация, да и за душой у меня ничего нет, кроме источника. Правда, источник довольно сильный. Такой дар не должен был проснуться у рядового дворянина, вроде меня. Не та во мне кровь. Кажись, сестра была права. И от её правоты во рту появился привкус тлена. Чужой источник… А что если ангел его отберёт? Или источник сам потухнет? Или ещё чего с ним случится?

— Ты чего замер? Оглох? Показывай, чем там тебя бог наделил! — провизжала тётушка, начиная заводиться. — Свечку-то зажечь сможешь⁈

— Вот, — выдохнул я и продемонстрировал кисть, окутанную жёлтым сиянием магии огня. Подобный фокус не требовал пассов. Его усилием воли мог сотворить даже свежевылупившийся маг.

— Ого-го! — протянула Фроська с завистью глядя на мою руку, окружённую совсем не слабенькой магией. Ну, не слабенькой для только-только пробудившегося источника.

— Я бы даже сказала эге-гей! — усмехнулась бабка Авдотья, брезгливо цедя чай. — Мишутка-то всем вам нос утёр. Смотрите, как ярко магия горит. У него-то дар поболее будет, чем ваши, када открылись. И ежели он не станет таким увальнем, как Иван, то ждёт его годкам к двадцати уровень эдак семьдесят пятый, а то и чуть выше. Давненько такого дара не было в семье Волковых, насколько я знаю. А можа и вовсе не было.

— Иван — не увалень, мама! — резко бросила тётка, сжигаемая не только огнём зависти, но и душимая обидой. Ведь у её-то дорогих сыночка и доченьки источник слабее, чем у какого-то приживалки!

— Да у него больше был огонь, когда источник открылся! — возбуждённо выдал двоюродный братец. — Клянусь вам!

— Возможно, — не стал спорить дядюшка, в чьих глазах уже скакали звонкие рубли. — Такое бывает во время прорыва.

— А что ты скажешь, дорогой, насчёт того, что у него огонь, а не вода? — ядовито процедила тётка Клавдия, явно намекая на гипотетическую неверность моей матери.

— Я знал Матильду. Вряд ли она изменила Геннадию. Скорее всего, тут дело в предках. Среди них были маги огня. Взять хотя бы Порфирия Игнатьевича. Неслабый был маг. Уровень семидесятый он точно имел. Видать, его гены через несколько поколений и проснулись в Михаиле. Такое случается, правда очень редко, — объяснил дядя и посмотрел на меня. — Гляжу, ты и спину прямой держишь, да и очки снял.

— Он их забыл у Григория Ветрова, одногруппника, — не преминула вставить тётушка, прожигая меня ненавидящим взглядом. — Раззява.

— Каждый что-то может забыть, — философски ответил я, почувствовав резкий прилив маны, то бишь магической энергии. Обычно она восстанавливалась постепенно. А тут мана одним рывком вернулась к максимальному значению, словно я и не тратил её на фокус с рукой. С чего бы это? Вчера, после моих магических экспериментов, она так не скакала.

— Да, дорогая, каждый что-то может забыть, — впервые на моей памяти встал на мою сторону дядя, впечатлённый моим источником.

— Кхам, — поперхнулась удивлением тётушка Клавдия, воззрев на мужа широко распахнутыми глазёнками.

— Давайте уже завтракать, — произнёс тот и пододвинул к себе тарелку с овсянкой.

Все остальные тоже принялись за еду, включая меня. Только Мария еле слышно прошептала, придвинувшись ко мне:

— Вот народ-то в университете ахнет, когда ты покажешь им свой источник. Конечно, ты будешь не самым сильным первокурсником, но и явно далеко не самым слабым. Интересно, какой у тебя стартовый уровень? Бабка Авдотья сказала, что ты можешь достигнуть семьдесят пятого уровня. Значит, она считает, что твой первоначальный дар имеет пятнадцатый уровень. Ты же знаешь, как развивается дар?

— Конечно, знаю, — фыркнул я, косо глянув на сестру. — Какой первоначальный уровень дара — такой и твой годичный максимум. То есть, лично я не смогу набрать больше пятнадцати уровней за год. Следовательно, в следующем году, в это время, я должен добраться до тридцатого уровня. А потом ещё три года по пятнадцать уровней — и вуаля, семьдесят пятый уровень.

— Ага, — кивнула сестра и совсем глухо добавила: — Но это если твой источник будет развиваться так же, как у остальных магов.

— Маша, давай закроем тему. Лучше ешь быстрее. Мы и так, кажется, опаздываем в универ.

Сестра смирила своё девичье любопытство и стала элегантно орудовать ложкой. И это позволило нам чуть ли не первыми закончить завтрак. Нас опередили только Иван с Ефросиньей. Но их в этом деле вообще не обгонишь. Наевшись, они выбрались из-за стола, и вместе со своей матушкой покинули столовую. А мы уже после них вышли в коридор, где мельком увидели, как тётушка украдкой суёт им деньги.

По идее, мы все вчетвером должны добираться до универа на метро, поскольку дядя давал нам ровно столько денег, сколько требовалось для проезда этим видом транспорта. Но тётка Клавдия не могла позволить своим кровиночкам терпеть такое вопиющее неудобство, поэтому она украдкой от мужа давала своим отпрыскам дополнительные деньги. И эти толстожопики ездили в универ на такси, а нас они, собаки такие, не брали с собой. И не стоит даже думать, что в этот раз что-то изменится. Поэтому мы с сестрой быстро взяли учебники да тетрадки, покинули особняк и заспешили к станции метро.

— Блин, не успеваем! — взволнованно выдохнула сестра, застегнув пиджачок, который мог похвастаться гербом университета, номером курса и названием факультета. Такой же пиджачок, только мужской, красовался и на меня. Ещё я надел брюки в тон ему и надраенные ботинки. А на Машке шуршала юбка до колен, красовались белые гольфы и туфельки.

— Ого. Блин? Да это же почти «твою мать». Дело и, правда, серьёзное.

— Не иронизируй. Если я опоздаю, Соколова не пустит меня в аудиторию, а сегодня важнейшее занятие.

— Да-а, это будет трагедия, — усмехнулся я, но газку поддал, расплёскивая обувью мелкие лужи, не высохшие за ночь.

Благо станция метро располагалась не так далеко. Поэтому мы уже совсем скоро вместе