в руках. Мы опоздали – колонна превращается в отдельных пешеходов, лозунги сворачиваются, шествие заканчивается у грузовиков, в которые складывают красные знамёна, в их кузовах исчезают портреты каких-то немолодых людей с серьёзными лицами. Остаются только красные флажки вдоль улицы, назначение которых мне не понятно. Может, они на волков охотятся?

И тут я обнаруживаю ещё одно принципиальное отличие двух миров – здесь нет ни единой рекламы! Нигде! Никаких «Зарядись энергией сбитня!», «Диетических Кока-Кол» или «Боярских квасов»! Единственное, что отдалённо похоже на наше безудержное раздолье слоганов: «Партия – наш рулевой», это загадочная надпись на парапете дома, где у нас обычно размещают светящиеся рекламные лозунги. Но это сооружение на рекламу не очень-то похоже! Объёмные буквы из металла, размером в человеческий рост, выкрашены в красный цвет – я пытаюсь понять, чтобы это значило. Работает-ли в этом мире логика из мира нашего, мне не известно, однако всё равно попробуем: слово «партия» имеет несколько значений. Во-первых, это партия товара. Ну, выходит совсем-уж бессмыслица, – партия товара не может рулить его обладателем! Хорошо: рассмотрим термин «партия» в значении политической ассоциации. Вероятно, такая партия объединяет людей, имеющих отношение к перевозкам – тех, кто чем-то рулит. Я – гений! это политическая реклама партии владельцев большегрузного транспорта! В нашем мире такого нет, здесь – пожалуйста: есть такая партия!

– Не отвлекайся. Давай поищем школу с книжками.

Это несложно. Она должна находиться на том же месте, где школа, в которой я когда-то учился. Мы огибаем угол, и я останавливаюсь – моя школа исчезла! Старый особняк, начала девятнадцатого века постройки, бесследно испарился. На его месте расположился девятиэтажный параллелепипед, эдакая машина для жилья, его балконы увешаны постиранным бельём и всё теми же красными флажками.

Спрашиваю у прохожего про местонахождение ближайшей школы. Может, у меня что-то с лицом не так: в его взгляде проскальзывает лёгкое недоумение, однако мне подробно и вежливо объясняют, как до неё добраться. Это трёхэтажное здание недавней постройки, жёлтый кирпич его стен ещё не покрылся слоем московской копоти. Странно, в школе никого нет, хотя сегодняшнее утро было субботой, и нынешний день теоретически должен быть в обоих мирах учебным. Добро пожаловать, входная дверь не заперта, в вестибюле пахнет краской и не по-школьному тихо: пустая школа – самое сиротливое здание на свете. Место сторожа вакантно, его нигде не видно, а на мой призывный клич: «Алло! Люди! Ау-у-у!» никто не отвечает. Я решаю проявить инициативу и самостоятельность: на стене расположен шкаф со стеклянной дверцей, на крючках рядами висят ключи. Всё просто – нахожу нужный с биркой «Библиотека».

В моём мире школьные библиотеки размещаются на вторых этажах. Мы поднимаемся по лестнице – в этом мире они находятся там-же. Интерьер и его содержимое такие-же: барная стойка, за которой не наливают, столы с настольными лампами, художественная литература на стеллажах, журналы на столике. Нахожу полку с учебниками, нас интересуют история, литература, география. Математика, химия и физика нам не понадобятся – отличия наших физических законов от местных мне кажутся не принципиальными. Складываю добычу стопкой, извлекаю ремень из джинсов – всё перетягиваю ремнём: надеюсь, штаны из-за этого по дороге домой не потеряются.

Спускаемся по лестнице: в вестибюле школы нас ждёт сюрприз! Люди, которых я надеялся встретить несколько минут назад, отыскались: у выхода нас ожидает троица, все – с очень серьёзными лицами. На двоих униформа: серые шинели, очень похожие на военные, на плечах погоны, на головах – фуражки с красным околышем. Третий – ну вылитый сторож! Дедушка, родной – где-же ты был раньше?

– Вот он! Вяжи его! – скорее всего, именно старик и вызвал полицию, он возмущён и кипит, как самовар, только пар из ушей не идёт. – Книжки у деток украл, бандит!

Пестиримус испаряется. Вот только что крутился под ногами, спрашивал, почему писатели Горькими бывают: всё, нету! Это какой-то народной приметой сделалось – как только в атмосфере планеты запахнет жаренным, мой четвероногий спутник мгновенно исчезает! Проходится отдуваться за двоих: я пытаюсь объяснить уважаемым стражам порядка и законности, что книги мне крайне необходимы и что я непременно их верну. Мои аргументы никого не убеждают.

– Пройдёмте в отделение, гражданин! Вещественные улики заберите с собой. А вы, товарищ, будете свидетелем.

Сторож счастлив служить родине и отечеству, или это – одно и тоже? Он натягивает на себя потёртое пальтишко и кепку, на его пиджаке я замечаю медаль с удивительной надписью – «За победу над Японией». Это что, Цусима? Оборона Порт-Артура? За сражение под Мукденом? На улице раскисло, снег неспешно продолжает превращаться в лужи и слякоть, сторож запирает школьную дверь, и наша процессия цепочкой двигается по улице, заставляя прохожих оборачиваться. Отделение полиции оказывается рядом, оно имеет неприметный вход и вывеску красного цвета – в этом мире обожают красное! Я совершаю очередное открытие – вывеска сообщает, что полиция в их мире именуется милицией, это значит полисмен будет называться милицменом? В предбаннике околотка нас встречает гражданин с мутным взором, он одиноко сидит на длинной скамье перед остеклённой стойкой, при нашем появлении он громко затягивает:

– Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут…

За стойкой находится ещё один милицмен в серой форме, ему не до песен – он одновременно разговаривает по телефону и по рации. Мы толпой следуем по тёмному коридору, отпертая дверь ведёт в прокуренный кабинет с громоздким сейфом и столом, заваленным картонными папками, нижняя часть стен помещения выкрашена в красивый тёмно-коричневый цвет. На стене – фотография в рамке: бровастый мужчина, с жёлтыми звёздами на груди. Улики самой ужасной кражи века, как и самого задержанного, то есть меня, размещают на деревянную скамью, сторож опасливо садиться рядом, над столом загорается настольная лампа, похожая на огромную консервную банку. Полицейские-милиционеры вешают свои шинели на колченогую вешалку, старший из них садиться напротив, а тот, что помоложе, приоткрывает форточку и втыкает в розетку электрический чайник. Становится шумно.

Старший извлекает из стола типографски отпечатанные листы коричневой бумаги, своими номерованными пунктами и пустыми графами те походят на опросные анкеты.

– Ну-с, приступим. Состав преступления: задержанный проник в школьную библиотеку с целью хищения детской литературы, – милиционер макает перо в чернильницу и пишет крупными буквами. – Ваши фамилия, имя, отчество? Молодой человек, у вас документики при себе имеются?

– Но мы поднимем, гордо и смело, знамя борьбы на рабочее дело… – Из-за сквозняка дверь приоткрывается, из-за неё доносится пение. Полисмен набирает короткий номер и говорит у трубку:

– Это лейтенант Сергеенко. Слышь, Петро! Отпусти ты певца этого, с