на болонку: я могу только предполагать, о чём бедолага может сейчас думать! Ему точно не позавидуешь – из уюта привычного кабинета оказаться в компании подозреваемого, у которого внезапно обнаружилось второе лицо, тщательно скрываемое от органов, и его говорящего пса, парящих в открытом космосе: увы, сегодня стенки временного тоннеля ничего, кроме звёздного неба, не показывают.

– Первый раз такое наблюдаю! – Пестиримус хлопает глазами, его уши стоят торчком. – Чума собачья!

– И что с ним делать?

– Придётся забрать с собой. Не бросать же его здесь. Своим свистом он все секунды распугает.

Втроём перемещаемся к входу в наш мир. Полицейский ведёт себя смирно, больше не свистит и перестаёт говорить «Ва-ва-ва-ва!» По дороге с его головы едва не слетает фуражка, тот едва успевает её поймать и, пристроив ремешок под подбородок, поглубже водружает себе на голову.

– Нам тут чужие фуражки без надобности, – ворчит Пест по-стариковски. – Без того все временные тоннели всякой дрянью замусорили. Не пройти, не проехать!

Удивительно – в наш мир милиционер без проблем пролезает. Порталом оказывается дверца телефонной будки, мы втроём едва помещаемся внутри, из неё открывается прекрасный вид на Садовое Кольцо. Пестиримус сердито тявкает и отчётливо произносит неприличное слово – растяпа-полисмен умудряется наступить ему на лапу, а мы этого очень не любим.

– И куда его девать? – спрашиваю я у пса-сквернослова. – Не ко мне же домой?

– На Божедомке есть православный приют, сдадим туда. Завтра я его заберу, попробую переправить обратно.

Глава 11.

Сначала я решаю, что все литературные сокровища, что мы добыли в другом мире, пропали и годятся только для растопки – весь текст превратился в набор малопонятных знаков и сделался полностью не читаем. И когда оно всё успело испортиться?

– Забыл тебя предупредить, – пёсик моргает глазками и высовывает язык. – Все предметы, перенесённые из параллельного мира, конвертируются. Правое стало левым – всего-то дел.

Точно! Весь текст сделался зеркальным! И как я сразу не сообразил?

– И что теперь с ним делать?

– Ну, зеркало-то у тебя имеется?

Конечно! Временное помутнение рассудка, вызванное долгим и непрерывным свистом, у меня проходит: снимаю его со стены в ванной, устанавливаю на стол зеркальной поверхностью от себя, потом располагаю перед зеркалом книгу: «Абракадабра! Фокус-покус!» Хотя поначалу читать слова шиворот-навыворот и наизнанку не очень-то удобно, однако скоро я приспосабливаюсь и приступаю к последовательному изучению артефактов из параллельного мира. Перебираю содержимое бесценной стопки: школьные учебники, несколько журналов, роман про целину – видимо, что-то про земледелие и мелиорацию, в нашем мире такой книги не существует, и её автор мне неведом. Впрочем, будем действовать методично.

Первое открытие: журнал «Огонёк» существует в обоих мирах, моя тётушка – его постоянный и преданный читатель! Быстро пролистываю – это совершенно другой журнал, я разочарован: большая часть иллюстраций – чёрно-белая, политика-аналитика, непримиримая борьба неизвестных даже мне палестинцев против неведомых израильских оккупантов, стихи, беллетристика незнакомых авторов. Битва за урожай – это война кого с кем? На последних страницах – что-то вроде карикатур и уже разгаданная кем-то крестословица.

Тоска зелёная!

И тут мне попадается по-настоящему нечто уникальное. Между двух учебников я нахожу прямоугольную книжечку, у неё яркая глянцевая обложка, имеется и название – «Розогурк». По центру просверлена аккуратная дырка, а сама книжка оказывается музыкальным журналом. Листаю: свет над Россией, имя и дело Ленина будут жить вечно, американские песни протеста. Уже интересно! Внутри, кроме бумажных, обнаруживается полдюжины пластиковых страниц ярко-голубого цвета, с двумя скруглёнными углами и с той-же дыркой в центре. Гениально! это гибкие грампластинки! Музыка из параллельной Вселенной, на тридцать три оборота, даёшь рок-н-ролл! Листаю дальше, пространные рассказы про совершенно незнакомых личностей, песни чьего-то сопротивления, старинные романсы, какие-то самоцветы – причём тут минералогия, если журнал музыкальный? И тут, в самом конце, в рубрике «Эстрада планеты», натыкаюсь на заметку, напечатанную мелким шрифтом.

Прочитанное меня потрясает.

– Что случилось? – Пестиримус, который всё это время сидит рядом и внимательно за мной наблюдает, встревожен. – На тебе лица нет!

– В их мире. Beatles… – говорю я мгновенно севшим голосом. – …распались.

Запиваю новость стаканом воды. Поперхнувшись, долго кашляю. Отлегло. Надо-же…

Вот это да! – Битлы распались…

Оставьте меня все, я – расстроен, мне не до книг и Армагеддона: оказывается, есть вещи похуже конца света. Всё, буду слушать диски из голубого пластика, прихваченные из параллельного времени. Оказывается, это не так просто: книжечка с дыркой слишком толстая, а её поверхность неровная – головка звукоснимателя со скрипом съезжает к центру диска, а из колонок раздаётся пронзительный визг. Стоп, машина – мы пойдём другим путём! Беру ножницы и отрезаю диск от остальной части книги, для красоты обрезаю по периметру. Получается полноценная грампластинка. Ставлю.

То, что я слышу – полный отстой. Да, звучит чьё-то заунывное пение, только это – невнятная тарабарщина, словно кто-то говорит на малопонятном языке, это даже не иностранный язык, люди вообще так не разговаривают. Ставлю следующую пластинку. Раздаётся что-то вроде музыки, у неё есть ритм, кто-то даже пытается напевать – только слушать это невозможно. Может быть, я поставил диск не на те обороты? Останавливаю. Нет, всё верно, тридцать три и одна треть. Ставлю ещё одну пластинку – эффект тот же. Да, это музыка – слышна партия баса, ударные, соло на трубе – и тут до меня доходит.

Ну, конечно – музыка звучит задом наперед!

Если-уж книги вывернулись шиворотом на изнанку, то почему с грамзаписями не должно было случиться тоже самое? Пестиримус наблюдает на мои музыкальные эксперименты молча, однако в выражении его мордочки явно читается упрёк: мол, когда ты, бездельник, работой займёшься, у нас тут светопреставление вот-вот начнётся! Ладно-ладно, как потенциальный историк, я откладываю музыку на потом и начинаю с книг по специальности. Сажусь к зеркалу, судя по обложке – это учебник истории за четвёртый класс. Листаю. На картинке шестеро мужчин тащат спиленное дерево – всё ясно, расчищают московский кремль от внезапно выросшей там сибирской тайги. То, что я читаю дальше, кажется мне не детским учебником, а литературным сочинением сумасшедшего: «Союз Советских Социалистических республик – так называется наша родина. Почему первое в мире государство рабочих и крестьян получило такое название? До 1917 года все народы России были под властью царского правительства. После свержения власти царя, помещиков и капиталистов каждый народ стал управлять своей страной. Русские, украинцы белорусы, народы Закавказья создали свои собственные государства – республики. Во всех наших республиках власть от царя, помещиков и капиталистов перешла к рабочим и крестьянам.