Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да ты совсем дебил, что ли?! – он треснул Голода под затылок. – Я ей изменял раз двадцать пять!
– Ну, знаешь, – пожал плечами я, – вы были столько лет в браке, за такой срок, это не так уж и много…
– Двадцать пять! – ещё громче крикнул Апок. – У многих за всю жизнь столько не было, а тут я только измены посчитал!
Апок выл, а мою голову заняли мысли о том, как у этого кривоносого истерика появлялось столько любовниц? Он умолял их на коленях? Манил деньгами? Давил харизмой? В чём секрет?
– Ладно, я пойду, – сказал я и пошёл до лифта.
Кабинет Судьбы находился далеко. Подниматься пришлось долго, и с каждым этажом становилось всё теснее. Кости мои сжали прилипшие коллеги, а лицо щекотал дёргающийся хвост кентавра, стоящего задом ко мне.
И, когда теснящее испытание, наконец, подошло к концу, я пошёл к кабинету Судьбы. На двери висела табличка: «Каб. 17.447.255. Судьба Дантъери» – опять отцовскую фамилию взяла. Постучавшись три раза, я открыл дверь и сделал пару шагов, ради приличия остановившись на пороге:
– Здравствуйте, – поздоровался я. – Можно?
– О! Привет, Смерть, проходи!
В кабинете было пусто, от чего, при каждом слове, по помещению проносилось эхо. Комнату наполнял лишь кулер с водой и рабочий стол, на котором стояла печатная машинка, наполненная сотней бумажных листов. Кучка исписанных листов была разбросана по кабинету, и от этого я не мог не провести параллель с кабинетом Апока. Сама Судьба всегда выглядела уставшей, хотя пыталась этого не показывать. Её сохранившему молодость лицу старости добавляли лишь обведённые вокруг глаз тёмные пятна.
– Ну, собственно, не буду томить… – заинтриговал я, – Апокалипсис…
– Нет, – она снова продолжила печатать, намекая на окончание разговора.
– Умоляю. Он реально переживает.
Она немного подумала, подержав застывшие пальцы над клавишами печатной машинки. Судьба, ненадолго зациклив взгляд на одной точке, резко перевела его на меня.
– Предлагаешь вернуться к нему?
– Нет-нет, я не в этом смысле! Ему и так хорошо… ой, извините, то есть, плохо… он очень скучает, – волновался я, из-за чего говорил много лишнего.
– Не распинайся, Смерть, – расстроилась Судьба, – я знаю, что ему хорошо со своими… стыдно при тебе сказать!
В такие моменты грамотно сменить тему нереально. Но почему-то я решил, что мне терять нечего и, словно проигнорировав её открытую нужду в поддержке, сказал:
– Я к вам из-за проверки. Вы не могли бы уговорить Бога отложить её на… на… – насколько бы попросить? Проверка страшна всегда, независимо от времени. По крайней мере, для Апока, – навсегда.
– Нет, – твёрдо заявила она. – Не будет Конца Света, не переедем на Землю, да и гори оно синим пламенем!
В глазах Судьбы действительно промелькнуло синее пламя.
– Ну, а если…
– Разговор окончен! – настойчиво перебила меня Судьба, выгнав из кабинета.
И вот, я уже стою посреди коридора и мешаюсь с толпой подобных мне сотрудников. Линяющие перья с ангельских крыльев засоряли мою мантию, массивные демонические плечи бились о моё хрупкое костлявое тело, а крупные кентавры, уткнувшись в документы, даже не замечали меня на пути и едва не затаптывали – и так, шатаясь от демона к ангелу, я затерялся в толпе и с трудом протиснулся к лифту.
И на этот раз скучную поездку скрасил звонок от Голода:
– Алло.
– А ты где? Тебя в кафешке ждут, – сказал Голод.
– Пытался Судьбу уговорить…
– И?
– Ничего. Вроде бы, хотела к Апоку вернуться, а потом «на отвали» отказывается помогать.
– Погоди-погоди, а они развелись? – удивился Голод.
– Ты тоже не в курсе?
– Не-а. Я тебе вообще по-другому поводу звоню, так, посмеяться. Мы с Чумой недавно ковырялись в архивах и нашли документы о следующих десятилетиях. В общем, я понял, что в будущем тебе и Анубису будет весело.
– С чего вдруг? – удивился я.
– Ну, люди в будущем будут куда страннее. Ну, например, в две тысячи седьмом…
А потом Голод стал рассказывать о странностях будущих людей, что мне не очень-то нравилось. Я всегда старался проникнуться людскими переживаниями, чем вызывал недопонимание у коллег. Голод тоже этого не понимал, ведь, несмотря на свою доброту, к людям он никогда не испытывал сострадания и всегда смеялся над их проблемами. В отличие от меня.
– Ах-ха-ха! – дослушав рассказ Голода, наигранно посмеялся я. – Ладно, Голод, давай. У меня-то обед ещё не начался, но, как смертного грохну, сразу к вам. Всё, пока, – я сбросил трубку.
Через мучительные полчаса лифт добрался до нужного мне этажа. От духоты голова кружилась и пол, выставленный плитами в виде шахматной доски, плыл в глазах. Я на пару секунд забежал в кабинет Апока и схватил с тумбочки документы на смертного. Апок сидел в отчаянии, и я не стал ему докучать.
«Имя: Лиам Джонсон. 22 года. Зодиак: Весы. Скончается от опухоли мозга. Страна: Англия. Город: Кембридж. Адрес…»… и бла-бла-бла, по дороге посмотрю.
Проходя провожающий сквозь миры туннель, я вычитывал информацию о будущей «жертве», держа фонарик в зубах. Умереть он должен от рака в больнице, во время операции. Борется с болезнью на протяжении четырёх лет – безуспешно. Врачи борются за
