первой профессии, но это всё равно позволяет мне сопротивляться его повелениям. Или нужно говорить Повелениям, как я это делаю с Указами? Во всяком случае, другим объяснением того, что меня ещё не загнали туда, куда им нужно, будет то, что меч под моими ногами не просто необычен, а создан артефактором, который когда-то на голову превосходил их Возвышением.

Я снова услышал в голове злое и неразборчивое шипение Равута:

— Довольно. Мне всё это надоело.

Только на этот раз он не ограничился пустой болтовнёй с Ортием — спину обдало жаром, заставив меня бросить меч влево и вниз, затем вправо. Правда, это совершенно не помогло — птица стихии всё равно настигла меня, ударила в спину.

Жар опасности сменился болью. Птица пробила и Панцирь, и Покров, и амулет.

Я обернулся, с ненавистью смерил Равута взглядом. Он уже давно достаточно приблизился, но толку? Ни одной печати на старом пне. Никто из равных не связал себя с ним контрактом, никто из старших не доверил ему тайны Стражей или ещё чего-то столь же опасного, чтобы удостоить хотя бы двухцветной печати. Пустота над его головой, ни следа даже старых контрактов, всё заботливо подчищено.

И мои Указы не держатся на нём дольше мгновения, сколько бы цветов я их ни создавал. Он выше меня по Возвышению.

Пусть и слабей.

Вторую птицу я снёс Штормовым Копьём, не дав приблизиться. Но от Ортия уже неслась целая стая голубых лезвий, которые тоже следовали за мной невзирая на мои попытки увернуться.

— Парень, это было наше последнее предупреждение.

На этот раз эти слова явно предназначались мне, но я и не подумал отвечать. Уроды, которые решили, что им всё сойдёт с рук? Лжецы, которые явно не оставят меня в живых, чтобы никто не узнал об этом грязном деле.

Я впился взглядом в лес впереди. Не Небесные Исполины, но раза в три выше, чем лес до этого. Вполне подойдёт. Нужно только решить вопрос с тем, как они меня сумели заметить в прошлый раз. Есть только три объяснения. Вернее, я вижу их только три.

Спину снова обожгло жаром, старик запустил ещё одну птицу, использовав технику сути своей стихии. Ну да у него и выбора особого нет — его первое средоточие уже показало дно — или мощные техники или лететь, всё одновременно он позволить себе не может.

— Спускайся!

Птица догнала меня, ударила, снова пробила все слои защиты. Я сглотнул кровь и оскалился, пусть старик и не мог этого видеть. А я что, по-твоему, делаю, старик? Спускаюсь. Только рад ли ты этому будешь?

Сосредоточившись, я принялся наполнять созвездия Прибоя. Предводителем это оказалось легче. Как ни удивительно.

К моменту, когда меня настиг третий совместный удар, я уже был окружён сильнейшей из своих защит. И птица старика не сумела пробить её.

Я довольно ухмыльнулся. Вот так, дарсы вонючие.

Я вижу только три объяснения тому, что вы меня сумели заметить в небе. Это сам полёт. Это артефакт, мой летающий меч. И это моя сила, сила новорождённого Предводителя. Если я сумею на несколько вдохов скрыться с ваших глаз, если я перестану лететь, уберу меч и перестану быть Предводителем, сумеете ли вы снова заметить меня? Конечно, сумеете.

Я помнил, что Предводители могут ощущать мир гораздо лучше, чем Мастера. В конце концов, я и сам уже ощущал его гораздо лучше — сфера боевой медитации словно стала плотней — не оборачиваясь, я мог уловить путь, по которому в мою спину летело каждое из воздушных лезвий. Вот сейчас Ортий решил использовать что-то гораздо более мощное, я ощущаю, как его руки замерли в другом положении.

Поэтому мне нужно не только несколько вдохов свободы, но и скрыться на эти несколько вдохов с их глаз, чтобы осуществить задуманное. Вы обнаружили свежего, новорождённого Предводителя и решили поживиться за его счёт.

Поглядим, не станет ли вам обоим в глотке мой летающий меч.

Мне нужно хотя бы на два-три вдоха скрыться с их глаз.

Эх, мне бы суметь открыть первые двенадцать узлов, и я бы не бежал, как квыргал. Обернувшись, я ещё раз оценил глубину силы врагов. Стиснул зубы и отвернулся. Очень много тёмных, непрозрачных струй закручивается в их обмелевших озёрах силы. Они ослабели, не вытянут долгой схватки, но сохранили то, чем могут меня смертельно удивить. Секретов и артефактов им, видимо, не занимать, а вокруг не стены Павильона, где меня заперли, а чистое и свободное небо.

А ещё густой лес под ногами, чьи верхушки я уже почти цепляю мечом.

Но разве это что-то меняет? Я не могу считать их собратьями по Возвышению, они ничуть не лучше сектантов. Они хуже их. Они должны умереть.

Я закончил закидывать в кисет артефакты и духовные камни, добавил сверху ещё десяток пустых сектантских кисетов и сосредоточился, стискивая ладони и сияние духовной силы.

Ещё, ещё, и ещё немного.

Жар опасности вспыхнул между ладоней и я изо всех сил швырнул кисет вверх. А сам рухнул вниз, ломая мечом и собой ветки.

Сначала наверху полыхнуло голубым, а затем ударило громом так, что я оглох. Грохнуло так, что я на миг снова ощутил себя в Молниевой Буре.

Удар воздуха пригнул деревья, ломая слабые, сшиб меня в сторону, превратив моё резкое снижение в беспорядочное кувыркание.

Но Барьер Прибоя выдержал.

Я перестал вливать силу в меч, выгнулся, дотягиваясь до него ладонью. Миг и он в кисете. Не в том, что разрушился в небе, выплёскивая море силы, а в том, что остался у меня на поясе.

Ярость Зверей. Третье созвездие.

Рывок. На пределе сил.

Ветки дерева я коснулся уже Воином и без всякой защиты.

Коснулся, прижался спиной к шершавому стволу, тратя один вдох на то, чтобы сунуть за пазуху тяжеленный артефакт Жуков, второй на то, чтобы воткнуть в ветку Флаг Призрака, а затем вскинул взгляд к небу, в просвет между листьев.

Какой красивый цвет у неба, а эти лёгкие перистые облака? Как же они прекрасны! А уж какой тут вид бывает на закате! Нужно будет обязательно поглядеть закат, оценить, как солнце подкрасит облака.

Прошла, быть может, сотня вдохов и красоту неба заслонил медленно летящий меч, который нёс на себе Равута.

Идеально.

Я позволил скользнуть лишь этой мысли. Одной, опасной, а затем выбросил её из головы.

Как там советовал два года назад Сареф Тамим? Не полагайся на обманные удары, Предводители держат доспех непрерывно? Нет, Сареф, ты