наступил сам Кот. Зелёный пожевал Капибара, голубой завалялся в вагонетке, синий… Синий заманил Кота в ловушку.

Оставался последний. И он маячил внизу глянцевым фиолетовым бочком – слишком ярким для мёртвого цирка и нависшей беды. Кот клацнул зубами. Чтобы предотвратить позорное зубостучание, он покрепче схватился за сетку и подбодрил сам себя:

– Каждый охотник желает знать, где сидит… ПИНГВИН?!

Пингвин! Хрипло дыша, угрожающе булькая горлом и присвистывая, к арене ковылял гигантский пингвин. Пингвин-переросток, пингвин-мутант – страшная аномалия. Кот всхлипнул от неожиданности и вцепился когтями в собственные бока. Вниз полетели клочья шерсти, но боль немного привела Кота в чувство.

Между тем жуткий пингвин перевалился через бортик, грузно плюхнулся на арену и направился к беспомощному Коту. Кот одним глазком взглянул на пол. Тяжёлый пингвин оставлял в опилках глубокие отпечатки. И тут до Кота дошло, кто ходил у колодца, топтался ночами вокруг стоянок, заморочил путаными следами Капибару и помял землянику. Перепонки отпечатывались плохо, а вот след трёхпалой лапы выглядел совершенно как драконий.

– А-а-а… – промямлил Кот, – я знаю.

Пингвин поднял голову. Глаза его были налиты кровью от злости и почему-то светились в полутьме цирка.

– Впрочем, это неважно, – Кот стушевался.

Загадка чёрно-белого чудища тоже была решена. Те, кто видел пингвина спереди, конечно, говорили, что он белый. Но сам Кот видел его только со спины. И у колодца, и в туннеле – с гигантской мутантской чёрной спины. Только… от понимания было не легче. Пингвин действительно был чудищем: тварью ненормального размера и дикости. Его хрипы и сипы исходили откуда-то из самого нутра – пингвин издавал их не раскрывая клюва.

Кот чувствовал, как у него подгибаются лапы. «Это даже лучше, что я уже пойман и не могу бежать, – подумал Кот, – хорош бы я был, скрючившийся в опилках под взглядом бешеного монстра». В том, что пингвин нездоров и взбесился, Кот не сомневался. Конечно, это пингвин-убийца, хищный пингвин-пожиратель, который не остановится ни перед чем. Кот снова вцепился в свои бока и поскрёб их – кошачий пух полетел в стороны и закружился в воздухе.

Пока Кот не понимал только одного: зачем мутанту шарики для жонглирования. Где-то в верхних рядах послышался шорох.

«Сообщник! – догадался Кот. – Шарики разбрасывал сообщник. Или стая сообщников. Или стадо. Само собой, у всякого чудища есть причуды. Пингвин-переросток и его стадо… – Тут у Кота встала дыбом шерсть: – Помечали шариками своих жертв. А самый первый шарик нашёл…»

– Гусля… – застонал Кот.

– Конец твоему Гусле, – утробно клёкнул пингвин. – Больше ты его не увидишь.

Кот подпрыгнул, насколько позволяло его положение. Сетка закачалась маятником, заскрипела непрочная верёвка.

– Лучше тебе не дёргаться, – пингвин зло отмахнулся от упавшего на него рыжего колтуна и гортанно зарычал: – Трепещи!

Кот и без того трепетал. Пингвин-мутант издавал совершенно не пингвиньи звуки.

– Что ты сделал с Гуслей? – потребовал Кот, выдирая из собственного бока очередной клок.

– Молча-ааа-ааа… – Клок пролетел прямо перед красными пингвиньими глазами и приземлился на клюв: – А-а-а-гррр-ПЧХИ!

Зрачки Кота сошлись в щёлочки. Вот кто чихал за ними по пятам! Вовсе не кошачьи чихи слышал Гусля, когда тащил сонного Кота. И теперь Кот знал, почему. Он вытащил из хвоста репей с зацепившейся за него шерстью и пульнул в чёрно-белую тушу.

– Прекрааа-ааа-грр-пчхи! – взъярился пингвин. – Всё равно ты ничего не можешь сделать!

Но Кот уже грыз сетку. Он мог. Он кот. Он зубаст. Он прыгуч. Он гибок. Он умеет рассчитывать траекторию. Уж эти-то способности он не терял. И пусть пингвинячья туша раздавит его, но перед смертью Кот покажет, кто здесь кот. Сейчас-сейчас… он разорвёт проклятую великанскую авоську, в которой так позорно застрял. Разорвёт, выпрыгнет и… вцепится в жирный чёрный загривок всеми десятью когтями и четырьмя клыками. За Гуслю! За Капибару! За себя, почти родную мать!

– Я КОТ! – взревел Кот. – Я…

– МОГУ!!! – загремел вдруг в ответ многоголосый хор.

Из-за сидений в последнем, самом верхнем ряду показались кошачьи морды. Коты поднялись на задние лапы и, расправив когти, двинулись к арене.

– Ты позвал нас, о Кот, и мы пришли, – сказал серый кот и приложил лапу к груди.

– Я? – Кот вертелся в сетке, пытаясь принять позу подостойнее. – Позвал?

– Моя магическая способность – сверхтонкий слух, – объяснил серый кот. – Я прочёл Волшебную Книгу после Тожекота и научился слышать товарищей, попавших в беду. Ты отправил нам шипящий призыв, и мы собрались.

Коты сделали ещё несколько шагов вперёд. Пингвин мелко затрясся.

– Ты подарил нам Книгу, – сказал Тожекот. – Ты доказал, что коты – могут. Теперь ты понимаешь, почему все хотят быть рыжими?

Коты сужали круг и уже вплотную подступили к арене. Пингвин трясся всё сильнее и внезапно, по-прежнему не разевая клюва, загудел. Это был какой-то страдальческий гул, словно внутри у него что-то нарушилось.

– А-а-а… – сипло стонал мутант, – а-а-а-пчхи-пчхи! А-а-а…

Пингвин чихал. С жутким хрипом, сотрясаясь всем телом, он чихал и чихал, подвывая между чихами. Коты перешагнули бортик и, наклонив головы, рассматривали чёрно-белую тушу, которая вела себя очень странно. Голова пингвина обвисла, один красный глаз мигал, а брюхо… Брюхо ходило ходуном, как будто пингвин заглотил стаю собак, которые дрались между собой и чихали, чихали, чихали без конца.

– А-а-а… – Пингвинье пузо раздулось, напряглось, раздался треск: – …ПЧХИ!

Пузо лопнуло, глаза вспыхнули красными огнями и погасли, сжатый клюв тюкнулся в опилки.

– Класс, – подытожил Кот. – Теперь я понял про шарики.

Глава 16. Разрушенная жизнь

Внизу под Котом, на тряпичных остатках чудища, сидел директор цирка. Хорошо знакомый Коту директор. Бывший мучитель котёнка, ходившего по верёвочке в красном колпаке. Глаза директора слезились, из носа текли сопли. Он вытирал их рукавом и всхлипывал.

– Снимите меня, кто-нибудь, – попросил Кот.

Он чувствовал себя по-дурацки, болтаясь вниз головой с торчащими из сетки лапами. Коты сделали кошачью пирамиду и освободили Кота. При виде этого акробатического трюка директор взвыл так громко, что к мыши, навсегда сбежавшей из цирка в неизвестном направлении, вернулась память. Серый кот зажал уши и забился под сиденье.

– Разойдитесь немного, – Кот махнул лапой. – У него аллергия на котов.

– И началась она с тебя! – Тучный директор с трудом поднялся на ноги: – На нервной почве. Ты разрушил мою жизнь!

– Я всего лишь кот…

При этих словах коты неодобрительно заурчали.

– То есть, –