– Нет, не можешь. Я все сказал. Уедешь отсюда только со мной. Ты голодная, как я понимаю?

– Да, – желудок снова предательски заурчал. А я решила отложить этот разговор. Он даётся мне неимоверно.

– Тогда поешь нормально. И пойдём… – после неожиданной заминки он спокойно продолжил, – спать.

– Сколько сейчас времени?

– Половина двенадцатого, – отвечает, не мешкая, опуская взгляд на часы.

А я любуюсь на мужские запястья. И пальцы. Думаю в эту минуту лишь об одном. Он позволит мне спать у себя? Или настоит на том, чтобы мы и сегодня спали в одной постели?

Как оказалось, варианта разных постелей вообще не существовало. Рома слишком преувеличил значение слова «спать». Потому что уснуть он мне не позволяет уже очень и очень долго. Кажется, пройдёт ещё полчаса и наступит утро.

– Ром, – произношу, едва подавляя зевок, – а сколько времени?

Чувствую, как веки тяжелеют, а тело расслабляется.

– Начало второго. Спи.

Легкое касание губами моего виска и я проваливаюсь в дремоту, находясь между сном и явью.

Я будто нахожусь в темном лесу, куда не пробирается ни единый луч света. А впереди меня непонятные очертания. То ли деревьев. То ли чего-то ещё, неизведанного…

Из забытья выводит какое-то странное чувство и осознание, что, все вокруг приходит в движение, и даже воздух сотрясается, а звенящая пустота неконтролируемо наполняется посторонним шумом…

Разомкнуть веки не получается, очень хочется спать. Но звук повторяется. Вновь. И вновь. Короткая, тихая вибрация. На этот раз я отчётливо могу ее расслышать. А затем… Тишина.

Рядом со мной какое-то движение, тихий вздох и… Рома аккуратно откидывает с себя одеяло и не торопясь встаёт с постели.

Я притаилась и делаю вид, что сплю. Очень боюсь, что дыхание выдаст меня. Поэтому стараюсь скрыть своё волнение и выдыхать воздух как можно медленнее.

На слух сложно ориентироваться, но я какой-то долей сознания понимаю, что мужчина открывает дверцу шкафа, почти бесшумно. Почти. Слышу шелест одежды. Невесомый. Тихий. На сердце становится тяжело. Словно я в комнате один на один с незнакомцем. Абсолютно посторонним человеком, каждое действие которого непредсказуемо.

Его практически бесшумные шаги выводят меня из равновесия.

Он одевается? Уходит? В середине ночи? И оставляет меня здесь одну?! Паника ударяет в голову, адреналин проникает в кровь. Это отрезвляет и помогает скинуть с себя остатки сна окончательно.

Рома выходит в коридор и тихо прикрывает за собой дверь. Вскоре послышался короткий собачий лай. И тут же прекратился.

Я поскорее накрываюсь с головой одеялом. Страх накатывает неудержимыми волнами. Я боюсь. Боюсь находиться в доме одна. Боюсь темноты и мрака ночи. Боюсь вылезать из-под одеяла. Боюсь наступать на прохладный пол. Боюсь, что в доме кто-то есть. Боюсь, что могут ворваться собаки и растерзать меня. Боюсь, что Рома не вернётся. Много чего боюсь…

Периодически запуская свежий воздух под одеяло, я пролежала почти без движения очень много времени. Минуты растянулись в часы. Секунды замедлили ход. А мне все также страшно засыпать.

Не знаю, сколько еще времени я пролежала, прокручивая в голове эти невеселые мысли.

В какой-то момент я почувствовала, что глаза уже закрываются. Тогда я откинула одеяло и посмотрела в окно. Светает. А его все нет. Почти всю ночь он где-то. А если Рома не придёт больше…? Проходит еще немного времени…

Лучики света, попадая на глаза, заставляют поморщиться и перевернуться на подушке. Я заставляю себя осмотреться и отмечаю, что место мужчины все ещё пустует. Неужели он не ночевал сегодня со мной и отсутствовал до утра?

Мысли как в тумане, я встаю на ноги, натягиваю мужскую футболку, даже не глядя. Опасливо распахиваю дверь.

Выхожу в коридор. Решаю направиться на кухню. Но звук льющейся в ванной воды приносит облегчение. Он вернулся.

Я тихонько разворачиваюсь и отправляюсь на кухню. Не выспалась. И голова болит.

– Привет! – через пять минут раздаётся совсем близко от меня веселый голос. – Как спалось?

– Прекрасно, – я искренне завидую его оптимизму. – А тебе?

– Не хуже, – Рома чмокает меня в макушку и отходит на приличное расстояние. – Даже выспаться успел.

Он кажется бодрым и отдохнувшим. Как ему это удаётся? Разве можно не спать ни днём, ни ночью и при этом выглядеть вот так?

На нем футболка и домашние брюки. А ленивая мальчишеская улыбка не сходит с лица.

– Давно проснулся?

– Минут двадцать назад, – я специально проверила перед тем, как выйти из комнаты. И могу с уверенностью сказать: его вещей, устало брошенных на стул или в шкаф, там нет. Он вообще после отлучки не был в спальне?

Беркут расслабленно приближается и обнимает меня со спины.

Он делает вид, что ночевал со мной? Не понимаю. Ничего не понимаю…

Опускаю растерянный взгляд на мужские руки, и у меня внезапно перехватывает дыхание. Из лёгких выкачали весь воздух. С замиранием сердца молчаливо отмечаю: сбиты костяшки пальцев. На правой руке до крови.

Куда он уходит?! Это происходит каждую ночь? Или только две последних, когда у меня появилась возможность это замечать?

– Я сейчас приму душ и приготовлю завтрак, – стараюсь произносить ровным, спокойным тоном, но внутри меня что-то обрывается.

Расцепляю его руки и, не оборачиваясь, уверенным шагом бреду в сторону ванной. Когда мне так захотелось узнать об этом скрытном человеке хоть что-то, он решительно отказался дать мне такую возможность.

Беркут неуловим, как ветер. Он никогда не будет принадлежать одному делу. Не будет привязан к одному месту. Не будет любить одну женщину. Да и будет ли он любить когда-либо…

Мне глупо задумываться об этом в принципе. Кто я для него? Очередная. Удобная. Уместная. Вот и все. ВСЕ.

Никто никому ничем не обязан. И он своим поведением это лишь подчеркивает. Я не вправе задавать вопросы, Беркут не обязан отвечать. Но частичка меня уже навсегда потеряна. Она останется здесь. В этом стареньком доме, с деревянными ставнями и скрипящими ступеньками. Двумя огромными овчарками, беспрекословно выполняющими любой приказ своего хозяина. Белым пушистым полотенцем и такими трепетными воспоминаниями, когда внушающий ужас гигант так нежно и трепетно касался жесткими губами моей разбитой коленки.

Краем глаза я замечаю, что шторка в ванной медленно едет в сторону.

Успеваю прикрыться руками, схватиться за краешек непромокаемой ткани и растерянно спросить:

– Эй. Ты что хулиганишь?