– Не нужно, – отмахнулся Воловиков.

– Около десяти часов утра труп Артемьевой обнаружен вигрушечном домике на детской площадке, во дворе, в квадрате, образованномдомами по улицам Кутеванова, Ленина, Черепанова и Профсоюзов. Поскольку детскаяплощадка ближе всех к Кутеванова, да и обнаружившая, Анна Григорьевна Рыбкина,проживала в расположенном прямо напротив площадки доме – Кутеванова,сорок, – дело получило название «убийство на Кутеванова».

– Что за Рыбкина?

– Пенсионерка. Шла за хлебом в магазин, – Скрябинхмыкнул. – Судя по бедной квартирке, спикеру не родственница… «Квадрат»этот расположен примерно в километре от дома убитой. Дома она, кстати, неночевала, ушла около десяти вечера. «День рождения у подруги». По словам родителей,ночи вне дома проводила отнюдь не впервые. Родители явно смирились. То линасквозь современные, то ли характер у девки был крутой. Там, кстати, меж мамойи папой какой-то напряг-разлад определенно прощупывался, но время былонеподходящее разрабатывать эту зацепочку – два часа после смерти дочки… точнее,это мы им сообщили в двенадцать дня. В общем, шок и аут. Метод убийстваидентичен. Удар твердым предметом по шее, перелом шейных позвонков, мгновеннаясмерть. Потом – два удара ножом в область солнечного сплетения, по логике,каждый из этих ударов сам по себе был смертельным. Клинок нестандартный, длинане менее двадцати сантиметров, возможно, штык-нож советского или иностранногоармейского образца. Выражение лица – спокойное, а это, как и в случае сШохиной, работает на предположение, что сначала была сломана шея, а клинкомбили уже потом.

– И все же не факт…

– Не факт, – согласился Скрябин. – Но режьтевы мне голову, человек, убитый ножом, иначе выглядит. Лицо у него всегдачуточку другое. Организм успевает среагировать на вторжение металла. Охнет,ахнет, что влечет определенное искажение лицевых мускулов… Да, не исключено,что убийца прекрасно владеет каким-то из видов боевой рукопашной. Времяубийства врачами определено меж семью и семью тридцатью. Кстати, в домах,окружавших двор, ни один знакомый или знакомая Артемьевой вроде бы не проживает– по крайней мере, мне на таковых выйти не удалось.

– Желудок?

– Поздно вечером ужинала и немного пила. Утром –только кофе.

– Одежда?

– Черный костюм, такой в журналах мод определяется как«деловой». Юбка, правда, чисто символическая, ну да сейчас такая мода.Сиреневая блузка, сиреневые колготки. Все – импорт, Западная Европа, довольноновое. Нижнее белье, как меня заверили, тоже на уровне. Австрийские сапоги,каракулевая шубка, норковая формовка. Черная сумочка, замшевая. Содержимое:косметичка (точный список прилагается), паспорт, сорок семь тысяч рублей вкупюрах разного достоинства, «Удар», заряженный на все пять патронов. Двапакетика импортных презервативов, флакон «До и после», авторучка, пачказеленого «Соверена», красная одноразовая зажигалка, ключи от квартиры, двепластинки жевательной резинки, очки в импортной оправе, стекла слегказатемненные, ноль диоптрий. Золотые сережки, золотая цепочка, золотые кольца направой и левой руке. В крови следов наркотика нет. Одежда в полном порядке, ниодна пуговичка не расстегнута, следов борьбы нет. На теле кое-где отыскалисьлегкие следы зубов и синячки, но, как говорят эксперты и как показывает мойличный опыт, – ничего выходящего за рамки. Провела ночь с нормальнымтемпераментным мужиком. Приняла душ, выпила кофейку и вышла…

– Или – мужичками? – уточнил Слава. – Что таммедицина на сей счет?

– А ничего. Если мужиков было больше единицы, то деловсе равно обстояло вполне пристойно, без хамства. Следов спермы – ни малейших.В общем, вышла утречком, тут он ее и подловил. Ни малейшей зацепки. За три дняобошли все до единой квартиры. Если тот, у кого она была, отмолчался, то намего ни за что не уличить – если возьмемся искать ее пальчики во всех этихквартирах, к двухтысячному году в аккурат управимся…

– А если ее привезли во двор на машине? То ли ещеживую, то ли уже мертвую?

– И этого опять-таки ни подтвердить, ни опровергнуть…Ни единого свидетеля. Вам крупно повезло, что во второй раз подвернулась такаядамочка…

– Вот, кстати, о дамочке… – сказала Даша. –Точнее, о ее собачке. Ты там во дворе собачников не расспрашивал? Они жраненько животину выводят…

– Спрашивал, – сказал Скрябин. – Собачникидетскую площадку вторую неделю обходят. У них как раз была баталия по этомуповоду. Дог забежал на площадку, разозленный родитель шваркнул в него палкой,хозяин повредил родителю челюсть, у обоих дружки вылетели. В общем, трое стелесными повреждениями от кулаков друг друга, четвертого малость попортил дог,два встречных иска, участковый в работе по уши…

– Понятно… Что мама с папой? А в универе?

– Родители, говорю, в шоке и ауте. Но бочку ни на когоперсонально не катят. Девочка, как нынче водится, была скрытная, они, правда,набросали список тех, кто бывал в доме и знаком им в лицо… Кстати, деньги удевочки водились помимо слезок-стипендий и карманных. Родители уверяют – онаподрабатывала переводами. Я у нее на столе и в самом деле нашел начатыйперевод. Французский журнал, какая-то статья по менеджменту или прочим лизингам– судя по страничке, которую уже перевела. Журнал французский, серьезный, ниединой голой девочки, одни диаграммы… И сокурсники что-то такое упоминали. Вглавном я для себя уяснил – нынешние студентики подрабатывают со страшной силойотнюдь не разгрузкой вагонов, как в прошлые времена, а гонят «бизнес» всепоголовно, калымы эти запутанные донельзя, и влезать в детали как-то средиокружавших не принято, дурной тон. Ну, что там еще в универе? Девочки ахают,самые чувствительные смахивают слезу, мальчики пожимают плечами, и ни малейшейзацепки. Вроде бы она ходила с Васей… да нет, Васю уже отставила, что он, какчеловек современный, принял спокойно… Теперь то ли Петя, то ли Гриша… Мрак иполная непролазность. Но не похоже вроде бы, что там кроются роковые тайны… Авообще, нам бы агентурку потолковее среди этой молодежи, я их и не понимаюсовсем…

– Родители у нее кто?

– Папа – вольный бизнесмен. Так себе, мелкая купюра.Еще один «купи-продай», их нынче немерено. Но кой-какой достаток наладил, мамане работает…

– Может, на папаню наезжали допрежь того?

– Отрицает. Да и не похож он на пуганого. Коньячоксосет, частных сыскарей, орет, найму, душу выну…

Скрябин замолчал и глянул на подполковника весьма дажевыразительно, словно спрашивал: «Ну что меня дальше-то мотать?»

– Вопросы есть? – спросил он. – Бумаги все –вот они…

– Нет вопросов, – ответила за всех Даша. –Гуляй, счастливчик…

– Начальство аналогичного мнения, – сказалВоловиков отрешенно.