Фотограф защелкал аппаратом. Остальные стояли и молчали,чуть беспомощно таращились. Каждый надеялся, что другой вот-вот скажетчто-нибудь умное, но умных фраз так и не последовало – глупых, впрочем, тоже.

– У нее в сумочке – красная пилотка и бант, –послышался у них за спинами удивленный голос капитана Черданцева. – Белыйтакой, нейлоновый пропеллер, как раньше и требовали. Получается полныйкомплект. У меня младшая уже не застала, а старшую вот так и наряжал на всякиепраздники…

– А горна, случайно, нет? – в полной растерянностиспросила Даша.

– Горна нет, – серьезно ответил капитан. – Ибарабана тоже. Газовик есть. И презервативов пригоршня.

– Так… – Даша отчаянно искала ниточку. –Слушайте, есть же все-таки пионерские организации, самодеятельные. Может, здесьподпольный пионерский слет проводили? Эти… красно-коричневые?

– Только политики не надо, – сказалВоловиков. – Только ее нам не хватало. Теперь особенно. Ты его сегодня занеправильную расклейку листовок профилактируешь, а завтра он в губернаторысядет, к участковым в Игарку тебя наладит…

– Ладно, господа сыскари, не будем трогатьполитику, – сказала Даша. – Но что-то же сие должно означать?Скрябин, будь другом, убери счастливую улыбку с хари…

– Даша, ну что ты…

– Ладно, извини, – тихо сказала Даша. – Какговорят японцы, чего-то херовато… Адрес еще не установили по разрешению?

– Ждут. Разрешительный отдел еще не открылся.

– О служба, – сказала Даша. – Вот куда быосесть… Капитан, ведите, показывайте вашу гражданку, исполнившую долг. Орлы, вытут еще осмотритесь, проформы ради…

И пошла следом за Черданцевым к двенадцатиэтажке. Увы, небыло времени проклинать судьбу цветисто и пышно, в восточном стиле. Нужно былоработать, то есть настраивать себя на погоню, ловить ноздрями воздух, стричьушами, и вообще…

Воловиков шел сзади, отставая на шаг. Оцепление еще несняли, зевак прибавилось, а вот машин поубавилось изрядно. Генералы и прочиечины отбыли. Собственно говоря, им и приезжать-то не было никакой нужды – чемони помогут при первичном осмотре и что, ускользнувшее от взгляда сыскарей,обнаружат?! Но так уж в особо серьезных случаях заведено, и не в однойРоссии-матушке. В более благополучных державах происходит примерно так же. Не вкаждой, но во многих. Говорят, это придумка полицейских психологов – мол,мирный обыватель, узнавши, что на месте жуткого преступления побывало скопищевысших чинов, подсознательно успокаивается и заранее уверен в неотвратимойпобеде сил правосудия. А значит, будет уважать государство. Любит государство,чтобы его уважали, есть у него такая слабость…

– Это что, школа? – спросила Даша.

– Ага, – ответил Чердандев. – Мы тампрошлись, когда подъехал второй экипаж. Ничегошеньки.

– Однако пора бы и занятиям начаться. А там – ниогонька.

– Учителя бастуют.

– А-а, – равнодушно кивнула Даша. – Слушайте,кто знает, а судмедэкспертиза снова не бастует? Будет номер…

– Вроде не собирались, – сказал Воловиков. –Значит, школу обшарили хорошо?

– Хорошо, товарищ подполковник. Сторож пьян былумеренно, так что открыл и провел. Да и зачем ему прятаться в школе?Преспокойно ушел. Или уехал.

– Логично. – Воловиков оглянулся на черное, безединого огонька здание школы. – Вот лет пять назад никого бы не удивило,что возле школы оказалась пионерка, а? Который подъезд?

– Сюда.

– Старушка с бессонницей?

– Да нет, дама с собачкой. Серьезная дама…

Когда Черданцев позвонил, раза два гавкнула собака и дверьраспахнулась почти сразу же.

Их впустили, не задавая вопросов. И тут же вошедшие неловкозатоптались – очень уж роскошный ковер красовался в комнате, чтобы шлепать понему в обуви, а разуваться что-то не тянуло. Не место происшествия как-никак,нужно деликатно…

Впрочем, люди были опытные, а потому быстро опомнились иостались в прихожей, благо была обширная.

Из комнаты выглядывал большой чау-чау, настороженнопринюхивался, но в прихожую не выходил. Дверь во вторую комнату прикрыта.

Хозяйка и в самом деле выглядела весьма авантажно – встрогом, темно-сером деловом костюме с белой блузкой, лет пятидесяти пяти,обесцвеченные волосы уложены в дорогую прическу, а весь облик скорееассоциируется с директрисой школы или секретарем горкома по идеологии – в тупору, когда еще остались горкомы. Впрочем, нельзя сказать, что от нее веяло недоброжелательством.Но вот денежками и положением в обществе определенно попахивало.

– Останемся здесь? – спросил Воловиков.

– Пожалуй, – с царственной непринужденностьюкивнула хозяйка. – Простите, а девушка…

– Капитан Шевчук, уголовный розыск.

– Ах, вот как? – Дама приподняла бровь, похоже,одобрительно. – Прекрасно, я, знаете ли, сторонница эмансипации в самомшироком плане… Мне, как я понимаю, придется что-то подписывать? Но пора и наслужбу…

– Ничего, это все потом можно у нас, в удобное для васвремя, – сказал Воловиков бесстрастно-вежливо. – А где, простите…

– Банк «Шантарский кредит». Заместитель управляющего.Казмина Екатерина Георгиевна, я уже представлялась этому господину… – онабарственным движением подбородка указала в сторону Черданцева. – Ну, есливы так любезны, что не задержите меня надолго… Я повторю кратко, вы ведь этогождете?

Воловиков молча кивнул – пожалуй, это можно было назвать исветским наклонением головы.

– Господи, как теперь ходить в гараж, просто страшно…Кстати, туда уже можно?

– У вас там гараж? – подключилась Даша.

– Да. Еще дальше, чем там, где бедную девочку… В самойглубине… Меня пропустят?

– Я скажу, чтобы пропустили, – глядя в пол, бросилВоловиков. – Там еще работают.

– Благодарю, а то общественный транспорт, знаете ли… Счего мне начать?

Даша, полуотвернувшись, подмигнула здоровенному рыжему чау.Он брезгливо отвернулся и ушел в глубь комнаты.

– С самого начала, – сказала Даша. – Гуляли ссобакой?

– Спускалась с собакой, – она непроизвольнооглянулась на любимца, исчезнувшего с глаз, – и услышала внизу голоса…

– Что? – жадно переспросила Даша. – Значит,еще в подъезде…