В последующие годы вместо детских рисунков на холодильникепоявились школьные табели и вырезки из газет с именами девочек, подчеркнутымикрасным. Раскраски и фломастеры, разбросанные на кухонном столе, уступили местоучебникам по алгебре и тетрадям; темами для бесед попеременно становилисьпридиры-учителя, мальчики-воображалы и деньги, которых вечно не хватало.Немного повзрослев, Слоан и Сара поняли, что Ким просто не умеет обращаться сденьгами и растягивать скудное жалованье на целый месяц, поэтому отныне всемирасчетами занималась Слоан, так что мать и дочь окончательно поменялись ролями.Только одно оставалось неизменным: Сара всегда чувствовала себя любимым идорогим членом маленького семейства.

Учитывая все это, неудивительно, что ее так потряслонеприятное открытие. Оказывается, от нее утаили правду!

Сара придвинула стул к кухонному столу и уселась. Господи,как же часто они со Слоан трудились за таким же вот столом! Сотни раз!

Слоан оглянулась на подругу.

— Хочешь сандвич? — повторила она.

— Конечно, я понимаю, что это не мое дело, — начала Сара,впервые за все это время ощущая себя чужой, — но можешь по крайней мере сказатьмне, почему ты держала все это в тайне?

Слоан резко обернулась, испуганная непривычно оскорбленнымтоном подруги.

— Какая же тут тайна? Мы, в общем, ничего не скрывали. Тыпросто не помнишь, но давным-давно мы рассказывали друг другу о наших отцах.История довольно банальная. Когда маме исполнилось восемнадцать, она сталапобедительницей местного конкурса красоты, и первым призом была недельнаяпоездка в Форт-Лодердейл с пребыванием в лучшем отеле. Там же остановилсяКартер Рейнолдс. На несколько лет старше, невероятно красивый и неизмеримолучше знающий жизнь, он сразу покорил ее сердце. Мама искренне верила, что это любовьс первого взгляда, что они поженятся и будут счастливы вместе и умрут в одиндень. Но печальная истина заключалась в том, что он не имел ни малейшегонамерения связывать судьбу с провинциальной простушкой. К сожалению, вскореобнаружилось, что мама забеременела, и ему пришлось совершить единственныйблагородный поступок в жизни. Следующие два года они жили около Корел-Гейблз,перебивались тем, что зарабатывал отец, и у мамы родился второй ребенок.

Ма считала, что жизнь прекрасна и она пребывает в раю, дотой минуты, пока у дома не остановился лимузин с водителем. Мамаша Картерасоизволила посетить их скромное жилище. Оказалось, что она решила дать блудномусыночку шанс вернуться в лоно семьи, и тот немедленно ухватился запредоставленную возможность. Вдвоем они сумели убедить потрясенную, рыдающуюКимберли, что с ее стороны будет чистейшим эгоизмом цепляться за человека,который хочет вырваться на свободу, и к тому же лишать его возможности видетьсяс детьми. Они попросили отпустить с ними старшую дочь, Парис, под предлогом,что девочке не мешает немного погостить в Сан-Франциско. Потом маму заставилидать письменное согласие на развод. Ей даже не дали прочесть все документы,особенно те пункты, что были напечатаны мелким шрифтом. Только гораздо позжеона узнала, что, оказывается, отказалась от всех прав на Парис. Три часа спустяони уехали. Навсегда. Конец сказки.

Сара смотрела на подругу глазами, полными слез сочувствия иярости.

— Ты в самом деле рассказывала мне эту историю много летназад, — призналась она наконец, — но я была слишком мала, чтобы понять, какподло с вами обошлись и сколько страданий доставили Кимберли!

Слоан немедленно воспользовалась настроением Сары, чтобыдоказать свою правоту.

— Ну, теперь скажи: неужели ты хотела бы иметь подобныхродственников? Или постаралась бы забыть их?

— Забыть? Да я прикончила бы собственными руками этогоублюдка! — прошипела Сара, но тут же рассмеялась.

— Вполне нормальная реакция и точная характеристика моегопапочки, — одобрительно кивнула Слоан, ставя на стол тарелки с сандвичами. — Нопоскольку мама моя и мухи не прихлопнет, а я тогда была слишком мала, чтобысделать это за нее, да и всякие разговоры о нем или моей сестре причиняли ейневыразимую боль, я выбросила их из сердца и предпочла считать, что они вообщене существуют в природе. В конце концов мы всегда были рядом, а потом у наспоявилась ты. Ничего себе семейка, верно?

— Верно! — от всей души подтвердила Сара, только вотпочему-то не смогла улыбнуться. — А Ким не пробовали вернуть Парис?

Слоан покачала головой.

— Мама посоветовалась с местным адвокатом, и он сказал,будто понадобится целое состояние, чтобы нанять таких блестящих адвокатов, каку семейства Рейнолдс, и даже тогда не известно, сумеем ли мы выиграть дело. Мавсегда пыталась убедить себя, что Парис повезло и что сама она никогда несмогла бы дать своей старшей дочери ни таких возможностей, ни настоящего образования.

Несмотря на спокойный тон, Слоан переполняли гнев и горечь.Раньше самыми сильными эмоциями были презрение к отцу и жалость к матери.Теперь же жалость превратилась в глубочайшее, почти болезненное сострадание, агнев — в бешенство. Этот безжалостный, подлый, эгоистичный человек смеет очем-то ее просить! Слава Богу, она взрослая и способна сама за себя постоять.После тридцати лет полного безразличия и пренебрежения он смеет воображать, чтоодним-единственным звонком может исправить все и брошенная жена и забытая дочьстанут лизать его руки и благодарно кланяться за такую милость. Зря она необъявила во всеуслышание, что скорее проведет неделю в гнезде скорпионов, чем вего доме. И конечно, нужно было назвать его в лицо последним подонком. Глава 7

Соседка миссис Риверы заметила дым, рвущийся из-под двери, ипозвонила в Службу спасения. Пожарные прибыли через шесть минут, но спастиубогий каркасный домишко так и не смогли.

Слоан возвращалась домой с работы, намереваясь переодеться иидти на пляж, где веселье было в самом разгаре, но тут запиликал бипер, идевушка бросилась на помощь. К тому времени, когда она прибежала на местотрагедии, улица была уже забита машинами пожарных, полиции и «скорой помощи».Мигалки казались в ночи сигналами бедствия, сирены выли не переставая, помостовой, словно жирные белые змеи, извивались пожарные рукава. Полицейскиевстали кордоном, оградив горящий дом и пытаясь сдержать толпу любопытных.

Слоан как раз закончила брать показания у одного из соседей,когда появилась миссис Ривера. Тяжеловесная пожилая женщина растолкалаполицейских и зевак, как идущий на прорыв полузащитник, споткнулась о шланг иочутилась в объятиях Слоан, едва не сбив ее с ног.

— Мой дом! — завопила она, пытаясь вырваться.

— Туда нельзя, — уговаривала девушка. — Вы только помешаететем, кто старается спасти ваш дом.

Но миссис Ривера, вместо того чтобы хоть ненадолго уняться,впала в истерику.