очень близки к народу и тесно связаны с его повседневной жизнью. Они, естественно, становились народными глашатаями, и эмиру приходилось считаться с ними, тем более что их независимость и, как правило, их презрение к почестям лишали правительство всякой возможности оказывать на них давление.

Вопрос о сотворенности Корана. Мутазилизм. Вопросы, которые были подняты, разжигали тогда страсти во всем мусульманском мире. И превыше всего — опасный вопрос о сотворенности Корана. Ортодоксальные богословы, которым споры с христианами открыли понятие о вечности и несотворенности слова божия, стали утверждать, что Коран, откровение Аллаха, — никем не сотворен, как и сам Аллах. Каждый экземпляр арабского Корана, как и небесный Коран, существует извечно и тождествен слову бога, который «находится между страницами книги».

Против этих утверждений, которые, как казалось, разрушали единство сущности бога, энергично восстали мутазилиты, поддерживавшие тезис о сотворенности Корана. Они порвали с правоверием и в ряде других вопросов. Мутазилиты были сторонниками учения о свободной воле и противопоставляли концепции антропоморфизма символическое толкование Корана; во имя неизменного единства они отвергали божественные атрибуты, которые нельзя отличать от сущности и бесконечное перечисление которых неизменно приводит к одному утверждению: бог существует; наконец, они считали, что основным источником религиозного познания является разум (акль).

Борьба продолжалась вплоть до того времени, когда основатель ортодоксального схоластического богословия (калам) аль-Ашари (умер в 935 году), порвав с мутазилизмом и используя его диалектический метод, показал, что Коран в своей сущности и реальности идентичен никем не сотворенному и вечному слову божию, и тем самым обеспечил торжество правоверия.

В Ифрикии мутазилиты представляли собой с конца VIII века независимое и мужественное меньшинство, не отрекавшееся от своих убеждений ни перед лицом массы непримиримых берберов, для которых их доктрины были равносильны отрицанию божества, ни перед традиционистами. Но они были зажаты между этими двумя тенденциями, как в тисках. Кристаллизация мусульманской догмы в конце IX века делала их затею совершенно безнадежной, а торжество шиитов нанесло им смертельный удар.

Маликизм. Сохнун. С богословскими дискуссиями тесно переплетались споры по вопросам мусульманского права (фикха), регулировавшего не только религиозную, но и гражданскую и экономическую жизнь правоверных. Из четырех ортодоксальных толков (мазхабов), придерживаться которых было дозволено, два играли в Ифрикии важную роль: ханифизм, основанный имамом Абу Ханифой (умер около 767 года), наименее строгий в исламе и развившийся под персидским влиянием, и маликизм, созданный знаменитым имамом из Медины Маликом ибн Анасом (умер в 795 году), сильно приверженный к букве и враждебный к толкованиям, основанным на разуме.

Маликизм, вполне соответствовавший берберскому складу ума, естественно, восторжествовал в Ифрикии, а затем и во всей Северной Африке, где он господствует и поныне. Однако его успех пришел не сразу. Великий Асад ибн аль-Форат, который должен был повести аглабидские войска в Сицилию, распространил маликизм в Ифрикии, но не был свободен от соглашения и сделок с соперничавшим толком. Один из его учеников, искусный и воинствующий богослов Сохнун, автор знаменитой «Мудавваны», человек суровый и независимый, порвал с заблуждениями своего учителя и стал проповедовать строгий маликизм, обеспечив его торжество.

Небольшая ханифитская элита при энергичной поддержке некоторых эмиров мужественно продолжала борьбу, но в конце IX века была скомпрометирована своими связями с мутазилитами и захлестнута враждебной и неистовой массой берберов-маликитов. С этого времени во всей Ифрикии стал господствовать непримиримый и в высшей степени экзальтированный маликизм. «Сообщают, — сказал однажды один багдадец кайруанцу, — что Пророк говорил…» — «Говорят, — прервал его кайруанец, — что Малик придерживается иного мнения». — «О люди Магриба, да будут ваши лица ужасны в день страшного суда, — воскликнул его собеседник, — слову Пророка вы противопоставляете слово Малика!»

Эмиры. Правоверие эмиров не всегда было безупречным. Некоторые из них проявляли склонность к ханифитам, а один был мутазилитом; однако они не могли не считаться с силой общественного мнения, и, начиная с Сохнуна, кайруанскими кади, влияние которых было значительно, назначались последователи маликизма.

Богословским спорам они предпочитали утонченную жизнь в своих дворцах в багдадском вкусе, среди музыкантов, наложниц и миловидных юношей, среди евнухов, которые их милостью достигали самых высоких постов, среди многочисленных принцев крови и арабских вельмож, белых вольноотпущенников и преданных черных стражей. Они слушали песни и стихи, забавные выдумки шутов, прогуливались в садах или катались на лодках, играли в шары или наблюдали за скачками. Нередко люди образованные, с художественным вкусом и широтой взгляда, они подчас были жестокими и почти всегда пьяницами.

Основатель династии Ибрахим I (800–812 годы) был выдающейся личностью, ученым, талантливым и смелым человеком; Абдаллах I (812–817 годы) — тираном, думающим только об эксплуатации своих подданных. У Зиядет-Аллаха I (817–838 годы), который усмирил мятежные войска и положил начало завоеванию Сицилии, поэтические вкусы совмещались с беспробудным пьянством. Кратковременное царствование Абу Икаля (838–841 годы) говорило о его хороших намерениях, Мухаммед (841–856 годы) находил удовлетворение в кутежах и невежестве, Ахмед (856–863 годы) — в добродетели и строительстве, Мухаммед II, после краткой интермедии Зиядет-Аллаха II, — в охоте и в вине (864–875 годы). Наиболее знаменитый эмир этой династии Ибрахим II (875–902 годы), подлинный государственный деятель, был человеком неуравновешенным, который пресытился убийством своих родичей, но кончил благочестиво, сражаясь с христианами Сицилии, предварительно отказавшись от власти. Добрейший Абдаллах II, ученый богослов, завоевавший популярность, несмотря на свои мутазилитские взгляды, погиб через год от руки своего сына Зиядет-Аллаха III (903–909 годы), жестокого дегенерата, который не сумел отразить наступление шиитов и бежал на Восток, где влачил жалкое существование.

Их склонность к пышности выразилась в многочисленных постройках, на которых они использовали бывших христианских рабов, становившихся их клиентами (мавла). В одном лье от Кайруана Ибрахим I воздвиг дворец Каср аль-Кадим, который стал центром большого укрепленного поселения; а Ибрахим II построил в девяти километрах от столицы город Раккаду, ставший местопребыванием правительства, а также местом кутежей, к ужасу благочестивых кайруанцев. Временами он жил здесь, а временами в Тунисе.

Военная и религиозная архитектура. Для защиты страны эмиры приспособили старые византийские крепости, в частности в Белезме и в Багаи, а главное, построили по их образцу вдоль всего побережья рибаты, как, например, в Сусе и Монастире, или же мощные крепостные стены, как в Сфаксе.

Однако наибольшее внимание, естественно, уделялось зданиям религиозного характера. Это прежде всего Большая мечеть Кайруана, строительство которой приписывают Окбе ибн Нафи и от которой, как полагают, сохранился первоначальный михраб. Зиядет-Аллах перекроил ее в 836 году, а затем в течение IX века она дважды расширялась. Построенная в соответствии с восточной планировкой, мало изменившейся со времен Пророка Мечеть состоит, по сути дела, из прямоугольного зала с колоннами, перед