– Не думал он, – разочарованно проговорил пристав.

– Вы думаете, это может быть умышленно? – почему-то полушёпотом спросил пристава Шляпников. – За наследство?

– Пока рано говорить, – отрезал Илья Петрович. – Вы не знаете, было ли у капитана завещание?

– Я не знаю. Но наш общий с Медведевыми и Торотынскими нотариус, Лесников Тимофей Денисович, должен знать.

– А где же нам его найти?

– Где? В городе, конечно. Адрес я вам дам.

Полицейские стали прощаться с хозяевами. Светлана Ивановна навязала Столбову пакет с пряниками, хотя, нужно признаться, что тот не особенно и отказывался.

В Тулу Столбов и Трегубов вернулись уже поздно. Илья Петрович всю дорогу молчал, а Иван не смел начать разговор первым, чувствуя себя с одной стороны виноватым, с другой – обиженным на то, что он должен был дать информацию, о которой его никто не спрашивал.

Перед тем, как расстаться, пристав всё же нарушил молчание.

– Послушайте, молодой человек. Я занимаюсь этим делом не только потому, что оно странное – а оно весьма странное, за последнее время я не припомню таких – а ещё потому, что вижу в Вас потенциал и хочу помочь быстрее освоиться на новом месте. Не секрет, что в полиции нехватка молодых образованных людей, а у Вас ещё есть склонность к работе в полиции, умение подмечать детали и умение анализировать их. Вы многого можете добиться в нашей профессии и достаточно быстро, особенно в такие времена. Но для любой работы и особенно нашей нужна дисциплина. Это значит в том числе, что нужна любая мелочь, любая информация для создания общей картины. Нельзя пренебрегать ничем. А тут такое! Оказывается, Торотынский может наследовать убитому! И как мне это воспринимать? Вы же не умышленно скрыли это? Или умышленно?

– Прошу простить меня, – Иван не мог поднять глаз на Илью Петровича, – но по неопытности я не думал, что это важно, потому что сам не представлял Михаила, как наследника капитана. Может это и не так?

– Может это и не так. Но пока у нас появился второй подозреваемый с мотивом. Так, завтра с утра я буду у исправника. А Вы поедете к этому нотариусу в Заречье и привезете мне содержание завещания Медведева. Всё ясно?

– Да, Илья Петрович.

– Вот и ладно. До завтра.

9.

Утром Иван съездил в Заречье. Было ещё очень рано, но город уже просыпался, и на чугунном мосту, построенном пять лет назад вместо Ямского, шло активное движение в обе стороны.

Нотариус Лесников оказался высохшим сгорбленным старичком, который, к тому же, плохо слышал.

– Что, говорите? Завещание Медведева? Какого ещё Медведева?

– Капитана Медведева, – уточнил Иван.

– Не знаю я никакого капитана Медведева! – громко заявил нотариус.

– У него имение ещё рядом с имением Шляпникова Василия Ивановича.

– 

Что? А! Василия Ивановича знаю, конечно, – заявил нотариус и задумался, облизывая сухие тонкие губы. – А – а, молодой Медведев… Вспомнил. Как же, как же. Видный такой офицер.

– Очень хорошо, – облегчённо вздохнул Трегубов.

– А что же, он уже умер? – громко спросил Лесников, глядя снизу вверх на Ивана.

– Да, скончался на прошлой неделе.

– Ай, какое несчастье, такой молодой, – сокрушенно проговорил нотариус.

– Завещание, – урядник напомнил о причине своего визита.

– Что Вы говорите? Ах, завещание. Так нету никакого завещания, он собирался написать, но так и не собрался. Наверное, не ожидал такой скорой своей кончины.

Пришлось Ивану вернуться в полицейский дом ни с чем. Столбова ещё не было, и Трегубову пришлось его подождать, коротая ожидание болтовней с писарем, который, как Юлий Цезарь, мог делать сразу два дела: переписывать какой-то документ и вести светскую беседу.

Столбов вернулся от начальства сильно взвинченным. Вместо того, чтобы сразу пройти к себе, он приказал собрать всех, кто на текущий момент был в полиции.

– Господа, – начал он, – как вы помните, благодаря подполковнику Судейкину в марте прошли аресты террористов. Сейчас поступила информация, что были арестованы не все, и кто-то скрывается здесь у нас в городе. Мне срочно нужны данные по съему жилья с марта сего года по нашей территории: кто, когда, откуда, приметы. Оповестите всех городовых, кого сейчас здесь нет. Вечером жду отчеты. Трегубов, что за выражение лица? Вы что-то знаете?

– Нет, – ответил Иван, – которого вопрос застал врасплох, в момент, когда он задумался о приезде Канарейкина. – Я просто подумал: что, если такими опросами мы их спугнём?

– Думать – это хорошо, Трегубов. Если спугнём – это тоже хорошо, – затаятся и не сделают какую-нибудь задуманную мерзость. А найти то мы их всё равно найдём. Это наш город. Сивцев и Королёв – ко мне. Семёнов, ты на воскресенье в Москву собирался?

– Да, – ответил урядник с пышными усами, стоящий рядом с Иваном.

– Опросишь одну особу в Москве.

– Но, Илья Петрович, позвольте…

– Не позволю. Через час зайдёшь ко мне, дам тебе вопросы с адресом. Трегубов?

– Да, – настал черед Ивана.

– Что там у нас с завещанием, кто наследует имение?

– Завещания нет. Медведев не успел составить.

– Уф, придётся на следующей неделе разбираться с родословной и родственными связями, а времени совсем нет. Истомин хочет отдавать дело в суд.

– Я помню, – обреченно сказал Иван.

– Помнить мало, нужно делать. Топчемся на месте. Бери ружьё, оно с виду дорогое, может, какие пули фирменные нужны, нужно объехать все магазины.

– Все? – удивился Иван.

– Да все. Если в доме не было пуль, наибольшая вероятность, что пуля, убившая капитана, куплена недавно в магазине.

– А почему недавно? – спросил Трегубов.

– Думаю, что два наших происшествия – выстрел и отравление – связаны с помолвкой Торотынского, которая случилась всего месяц назад. Всё! У меня полно дел. Нужно найти магазин. Вечером жду доклад.

Пока Трегубов ждал Столбова, в городе прошел дождь, и Иван, открыв дверь, угодил заново в размокшую грязь. Сколько людей в полиции, и хоть кто-нибудь удосужился бы положить доски, чтобы можно было нормально ходить! Ближе к центру были мощенные улицы, например, та же Посольская. Но здесь, как дождь, так не пройти. Опять все сапоги в грязи.

«Интересно, никто не занимается грязью перед дверью потому, что думают, что это сделает за него кто-то другой?» – задал себе риторический вопрос Иван, залезая на лошадь и придерживая шашку левой рукой, потому что в правой были поводья и ружьё. «Ну, хотя бы дождь кончился.»

Иван был уверен, что найти покупателя будет невозможно. Это же Тула. Сколько магазинов и сколько пуль! Он считал, что это абсолютно глупая идея, и Столбов предложил её от безысходности, поскольку