Я пожал плечами.

– Да пожалуйста… Иди.

Прошел мимо соседки к лестничному пролёту.

– Ура!

Девочка подпрыгнула на месте, хлопнула в ладоши.

Тут же подняла с пола сумку и портфель – согнулась под их тяжестью. И зашагала по ступеням следом за мной, шмыгая носом и громко топая каблуками.

* * *

Вдоль нашей пятиэтажки Кукушкина прошлась рядом со мной плечо к плечу. И лишь на углу дома взяла меня под руку (тут же горделиво огляделась по сторонам). Мы влились в поток школьников, подстроились по общий темп. Шли неторопливо: не опаздывали. По пути к школе Лена не умолкала. Она скороговоркой выдавала малосодержательный текст, состоявший по большей части из прилагательных и наречий. То и дело заглядывала мне в глаза – будто любовалась в них своим отражением. Девочка глуповато улыбалась, помахивала ресницами. Ветер подталкивал нас в спину; перебирал не убранные в косы волоски на голове Кукушкиной; изредка ронял нам на головы маленькие жёлтые листья берёз. Солнце светило нам в лица. Но оно почти не грело – тоже напоминало, что я сейчас находился в Северной Карелии, а не в Первомайске или в Нижнем Новгороде.

Около главного входа в школу я снова взглянул на развевавшееся на ветру красное знамя. С досадой вспомнил, что не украсил карман своей рубахи комсомольским значком – позабыл его на той, вчерашней, которую бросил в корзину с грязным бельём. Тут же порылся в памяти – узнал, что трагедия не случилась. Многие мои одноклассники страдали похожей забывчивостью: ещё в прошлом учебном году они носили свои значки лишь время от времени. Не страдала подобной рассеянностью лишь Наташа Кравцова, наш классный комсорг (именно из-за личности комсорга я «тогда» следил за наличием значка ВЛКСМ на своей школьной одежде – желал угодить Наташе). Но одноклассников Кравцова за ротозейство не ругала. И не нахваливала меня за столь ответственное отношение к значку с надписью «ВЛКСМ» и профилем Ленина на фоне красного знамени.

К школьной двери я вновь подбирался крохотными шагами, толкаясь плечами с прочими старшеклассниками и нагло оттесняя в сторону пионеров (вход для октябрят находился в другом школьном корпусе). Лена продвигалась к входу рядом со мной – не ослабляла хватку на моём локте, горделиво выпячивала острый подбородок. Многие обладательницы и обладатель красных косынок посматривали на нас с любопытством – некоторые комсомольцы, глядя на нас, усмехались. Меня их пристальное внимание не смущало (я чувствовал себя дедом, провожавшим внучку на учёбу). Кукушкина же грелась в чужих назойливых взглядах, будто в лучах славы. «Никогда раньше мы с ней вместе в школу не ходили», – подумал я. И тут же вспомнил, как соседка изредка брела на учёбу следом за мной – не решалась подойти близко (и уж тем более, взять под руку).

– Сменка?! – выдохнула мне в лицо всё та же суровая дежурная, что преграждала мне доступ к знаниям и вчера.

Я показал её мешок с туфлями.

– Вот, радуйся, злой ребёнок, – сказал я. – Специально ради тебя притащил её из дома.

Пионерка поправила на своей руке повязку, просканировала мой мешок с обувью суровым взглядом. Но не заглянула в мою сумку – лишь скользнула по моему лицу взглядом и потеряла ко мне интерес.

– Сменка?! – рявкнула пионерка на Кукушкину.

Я прошёл мимо дежурной – подумал, что будь она пацаном, непременно отвесил бы ей воспитательный подзатыльник. Взглянул на лицо дежурного учителя – её моя персона сегодня не заинтересовала.

Огляделся.

– Красные галстуки реют над сквером – трамвай переехал отряд пионеров, – пробормотал я.

От обилия ярких красных косынок на плечах детей у меня зарябило в глазах. Я пальцем поправил очки, проводил взглядом молоденькую учительницу. Женщина прошла мимо стендов со школьным расписанием неспешной походкой манекенщицы. «Математичка», – выудил я из памяти информацию об этой женщине. Мысленно произнёс: «Ух, ты какая…» Почувствовал, как забурлила в моём юном теле кровь – она «прилила» не только к щекам. Я хмыкнул. Пожалел, что эта недавняя выпускница института не вела занятия у десятого «А» класса (фигурой своей нынешней учительницы вчера не заинтересовался: меня не привлекали женщины, которых я даже в лучшие годы не смог бы пронести на руках хотя бы пару шагов). Отметил, что смотрю вслед именно математичке, а не стройным голоногим старшеклассницам.

От интересного занятия меня отвлекла Кукушкина – семиклассница вновь взяла меня под руку и повела к гардеробу. Там мы с Леной разделились. Пионерка отправилась к ряду, у которого толпились её одноклассницы. А я подошёл к Лидочке Сергеевой – та уже повесила на крючок куртку, поправляла чёрный фартук от школьной формы. Одноклассница поприветствовала меня едва заметным кивком – я по-приятельски хлопнул её по плечу и провозгласил: «Привет, Сергеева! Хреново выглядишь. Не выспалась? Или приболела?» Ответа не дождался. Повернулся к будто онемевшей девчонке спиной. Лидочка возмущённо таращила на меня глаза: в подобном тоне я с ней до этого момента не общался – всё больше молча засматривался на интересные участки её тела. Я выбрал крючок для своей куртки. Быстро избавился от верхней одежды, переобулся.

На выходе из гардероба вновь встретился с Кукушкиной.

– Я… пойду? – сказала Лена. – У нас первым уроком математика.

«Небось, у той фигуристой учительницы», – подумал я.

Кивнул.

– Иди, – сказал я.

Лена неуверенно улыбнулась и зашагала прочь. Не сразу отвела взгляд от моего лица. Едва не столкнулась с директором школы. Полковник чеканил шаг в направлении третьего корпуса. Семиклассница ударилась грудью о его локоть, испуганно ойкнула. Михаил Андреевич остановился. Придержал Кукушкину за плечи. Поинтересовался, куда школьница так спешила. Не выслушал ответ – легонько подтолкнул девочку в направлении классных комнат. Лена пропищала извинения и посмотрела в сторону наблюдавших за ДТП пионерок. Те громко прокомментировали «аварию» – насмешками. Снежин заметил меня и едва заметно кивнул. Я ответил на его жест громким «здравствуйте». Наряженный в строгий серый костюм директор школы и тощая пионерка с жиденькими косичками проследовали в разных направлениях.

Меня словно подтолкнули в спину. Вот только не вслед за Кукушкиной (хотя я прекрасно помнил, что кабинет литературы соседствовал с классом, где семиклассники сейчас дожидались начала урока математики). Я не обернулся. Лишь убедился, что Полковник затерялся в толпе шагавший в третий учебный корпус школьников. Будто бильярдный шар после удара кием, я поддался инерционному движению. Ноги, словно по чужому приказу, пронесли меня мимо стендов с расписанием, мимо мозаики с огромным ликом Владимира Ильича. Я на ходу взглянул на своё бледное лицо в ростовом зеркале. Вскинул руку – поправил очки. Лишь теперь воровато