Машины не было, но был мотоцикл. Промчавшись мимо нашего магазина, он с визгом затормозил через пару зданий, у бара напротив. Невысокий стройный парень легко спрыгнул на землю, снял шлем и сунул его под мышку – и от неожиданности я ахнула: он был рыжим, рыжим как пламя, длинные волосы заплетены в сложную косу. Он подошёл к двери и достал ключ из кармана кожаных штанов. Прежде чем войти внутрь, он вдруг обернулся и посмотрел прямо в ту сторону, откуда я пялилась на него. Покраснев от стыда, я быстро метнулась прочь от окна, не в силах отделаться от ощущения, что в ушах звучит неслышный смех.

***

Когда через несколько дней я зашла навестить Ронни в больнице, странный парень тоже был там. Я смущённо кивнула ему: привет – и неловко подошла к Ронни.

– Здравствуй, Ева. – приветливо улыбнулась Ронни. – Принесла пирожков и горшочек масла больной бабушке? -Она шутила, но лицо у неё было бледное, а глаза запали. Нога её удерживалась на весу с помощью конструкции устрашающего вида.

– Как ты?

– Хреново, как видишь. – она поморщилась – чёрт, я всё время забываю, что ты ещё маленькая и мне не стоит при тебе браниться. Врач говорит, лежать мне теперь все девять месяцев, а то и год.

– Что? Ронни, ты не шутишь?

– Хотела бы я. Но перелом шейки бедра не шуточка. Уилсон говорит, что мне повезло, что вообще встану. Зато сын мой здесь. Стоило, наверное, сломать себе ногу, чтобы он наконец-то приехал к матери. Лукас, ты помнишь Еву? Дочку Элены и Джека?

Мы всмотрелись друг в друга. Конечно, мы знакомы, мы росли в одном городе, наши мамы дружат. Лукас был уже взрослый, лет 25, мысленно подсчитала я, симпатичный парень с нахальным лицом. Сегодня его огненные волосы были забраны в хвост. Но я помнила его совсем смутно – неудивительно, в детстве разница в девять лет прокладывает между людьми про́пасть.

– Ты оставался присматривать за мной по пятницам. Родители уходили в бар, а ты был за няньку.

Он прищурился, а потом широко ухмыльнулся:

– Маленькая кудрявая девочка всё время с книжкой, точно! Ты ещё рассказывала мне всякие истории, про Одиссея, Тора, Аида.

Я смутилась. Лет в десять я переживала страсть к мифам и легендам и могла до бесконечности пересказывать их всем, кто хоть на секунду останавливался рядом.

– А ты выросла. -Он оглядел меня одобрительным взглядом и хмыкнул. -Но любовь к литературе, я так понимаю, не растеряла.

Он явно намекал, что видел, как я подсматривала за ним из окна. Я решила не развивать эту тему и снова повернулась к Ронни.

– А что будет с баром? Неужели ты закроешь его? Ронни, пожалуйста, скажи, что нет!

Ронни и Лукас переглянулись.

– На самом деле Лукас останется на то время, что я недееспособна. Он и будет заправлять в баре.

Я с интересом посмотрела на него:

– Вот как? Тебе не надо работать?

– Я уволился.

– Ты, наверное, расстроен.

Он пожал плечами.

– Ну, это всего лишь работа. Через год я просто найду себе новую.

Ронни поморщилась, ей явно был неприятен этот разговор, и она перевела его на другое:

– Меня выпишут в четверг. И в пятницу я жду всех в баре, чтобы отметить, чёрт побери, приезд моего единственного сына!

На этот раз выбрала Always Бона Джови. Парень в клипе был очень похож на Нила и мне хотелось подарить ему эту песню. Она была долгая, шесть минут и трудная, но я знала, что справлюсь и сумею вложить достаточно чувства в своё исполнение.

Я не стала наряжаться. Подражая Джови, я надела джинсы, белую майку на бретельках и, повинуясь импульсу, нацепила папин старый армейский жетон. Волосы распустила, и они гривой упали мне до пояса.

Нил, увидев меня, восхищённо присвистнул.

– Детка. Ты выглядишь сексуально!

– Правда? – мне было приятно.

– Ещё как! – он стиснул мой зад и негромко проговорил на ухо:

– Я тебя хочу.

Меня бросило в краску. Нил почти каждую ночь пробирался в мою постель, но мне всё равно было не по себе при мысли, что окружающие могут по нашему поведению догадаться, чем мы с ним занимаемся.

Бар был набит людьми: Ронни все любили и многие пришли поддержать её. Ей вытащили диван и сейчас она полулежала на нём, словно королева, а вокруг толпились подданные. Лукас стоял за стойкой и разливал напитки. Нил взял себе пиво, а мне колу.

– Ты ведь играл в команде? Легендарный питчер нашей школы. Я помню, как фанател от тебя мальчишкой, не пропускал ни одной вашей игры. -Нил почти влюблённо смотрел на Лукаса.

– Я счастлив познакомиться лично! Нил Нолан.

Лукас ухмыльнулся и пожал протянутую руку:

– Лукас Миллс. Приятно слышать, что меня ещё помнят. Ты поёшь или просто слушаешь?

– Я просто слушатель. А вот она – он кивнул в мою сторону – поёт, да ещё как. Лукас, это Ева, моя девушка. Ева, это Лукас, самый крутой бейсболист после Бейба Рута!

– На самом деле мы виделись в больнице. Наши мамы дружат.

– И ты молчала! – Нил обиженно уставился на меня. Мне стало неловко за его детский восторг и снисходительный взгляд Лукаса меня бесил.

– Ну я же не знала, что ты его поклонник, тем более я и забыла о нашей встрече. Пойдём, я вижу, нас уже зовут.

Когда настала моя очередь, неизвестно почему я разволновалась.

– Нил, что-то я не хочу сегодня выступать.

– Да ты что! Ты обязательно должна! Ты круто выглядишь – наклонившись к моему уху, он прошептал, чтобы другие не услышали. – И потом, я жутко завожусь, когда вижу тебя на сцене.

Сидящий рядом Мартин хмыкнул, и я залилась краской оттого, что он явно всё понял. Злость придала мне сил, и на сцену я вышла уверенно. Начав петь, привычно начала искать глазами Нила, но взгляд случайно выхватил Лукаса. Небрежно опираясь на стойку, он скрестил руки на груди и смотрел прямо на меня. Что-то было в его лице, что-то такое, что не давало мне разорвать зрительный контакт и я пропела всю песню, глядя ему в глаза.

Я буду рядом, пока не погаснут звёзды,

Пока не разверзнутся небеса,

И не перестанут рифмоваться слова.

Я знаю, что когда буду умирать, буду думать о тебе,

И я буду любить тебя всегда.10

Только когда мне начали оглушительно хлопать, он отвернулся и ушёл обратно за стойку.