песни – в ее истоках, в народе». Певица после концерта в Волгограде.

Будучи студенткой эстрадно-циркового училища, Жанна жадно искала в библиотеках и архивах старинные русские народные песни, но пыльные книги не давали живого ощущения, которое могло бы дать непосредственное соприкосновение с песней. Возможность прикоснуться к живому была только одна – поехать в деревню, услышать ее живой голос, почувствовать душу народа, душу песни.

Первая «поездка за песнями» состоялась летом 1970 года в Карелию. До одной из деревушек Жанна добралась поздно вечером. Нужно было где-то переночевать, девушка постучалась в ближайший дом.

«Открыла дверь немолодая женщина, с удивлением посмотрела на меня. А вид у меня был явно „нездешний“ – джинсы, рюкзак, гитара. Но в дом пустила, накрыла стол – картошка, квашеная капуста. Слово за слово – повели мы разговор о погоде, о урожае, о жизни. Хозяйку звали баба Граня, она была вдовой, мужа в войну убили. Заговорив о нем, женщина заплакала, а потом вдруг лицо ее прояснилось. Она встала, набросила на плечи платок и пошла легко и степенно – по кругу и запела песню, с которой замуж выходила:

Хожу я, гуляю, вдоль по хороводу,

Цве-е-е-тик мой а-а-аленький.

Хожу я, гуляю, хожу выбираю,

Цве-е-е-тик мой а-а-аленький.

Бабуля сняла со стены икону, перевернула ее и стала оттуда считывать слова. Оказывается, тексты песен, которые полагалось петь на свадьбах и похоронах и которые были трудны для запоминания, иногда писались острым предметом на обратной стороне деревянных икон. Во время определенного сельского ритуала девушки переворачивали их и читали тексты песен.

Долго мы тогда с ней проговорили. А наутро я вышла с гитарой на берег реки и, вспоминая мелодию, стала записывать ее в тетрадь» (Ж. Бичевская).

Маршруты поиска песен всегда складывались произвольно. Сердце подсказывало: раз поется здесь твоей душе, наверняка пелось там и другим, а значит, надо искать. Даже во время сплава на байдарках она искала в деревнях песни. Просто приходила в деревню и спрашивала – а кто здесь поет, кто знает старые песни. Народ подсказывал нужный дом. На контакт шли не все, некоторые даже выгоняли: «Ходят тут всякие…» А некоторые не сразу, но соглашались поговорить о песне. Ну а уж если начинали петь – то непременно тихонечко, скромно. А Жанна слушала и фиксировала в памяти. А потом садилась где-нибудь под дерево, вынимала тетрадку и записывала туда – и слова, и форму песни, и тут же на гитаре аккорды подбирала. Интересно, что в одном и том же селе одну и ту же песню бабульки по-разному пели. В одном доме был один вариант, в другом – другой. Но это и естественно – в народном творчестве единого варианта быть не может. Иногда бывало даже так, что одна бабуля пела песню, а когда просили ее повторить, чтобы получше записать, она ее повторяла уже с другой мелодией и слова меняла. То, что Жанна находила у бабушек, позже формировалось в готовую песню, с народной основой и личными коррективами.

В поездке по Мещерскому краю, с одной из тех бабушек, которая подарила Жанне очередную песню… Фото Герда Руге

«Я много ездила по деревням, плавала по рекам на байдарке и видела, как здесь и там стояли друг против друга большие крепкие дома без окон – как пустые глазницы. Редко встречала старых бабушек, которые напевали песни, слышанные ими в детстве. Это очень грустно – смотреть на уходящую Русь, на умирающие деревни. Это вызывало такую печаль, которая сказывалась и в моих песнях. В них нет театрализованности. Они рассчитаны на людей понимающих и умеющих чувствовать, переживать и страдать» (Ж. Бичевская).

«Казачья притча», или «Ой, да не вечер»

Эта песня – знаковая в творческой судьбе Жанны Бичевской. О таких песнях принято говорить – «визитная карточка», «хит». Но эти слова мало отражают роль, которую сыграла эта песня в судьбе певицы. Да и не подходят творчеству этой певицы пресловутые словечки «хит» и «шлягер». Появилась песня «Казачья притча» необыкновенным образом. В одну из станиц под Новочеркасском Жанна приехала… на товарном поезде, который перевозил песок. В каждой станице она останавливалась на день, просилась к кому-нибудь переночевать и продолжала свой путь на перекладных. В одной из таких казачьих станиц Жанна встретила бабулю, которая начала рассказывать ей старую песню. Именно рассказывать, а не петь. Текст она не помнила наизусть и поэтому читала обрывки про казачьего атамана… Жанна попросила напеть, но и мелодия у бабули не выходила. «Придумай сама, у нас ее тут все по-разному поют», – сказала она девушке, и Жанна поняла: этот текст дан ей не случайно. Так появилась песня «Ой, да не вечер». В ту летнюю поездку по станицам Ростовской области Жанна услышала много народных песен. Казалось бы, мелодии должны были перемешаться в голове, но великолепная музыкальная память зафиксировала все нюансы. Помогал, конечно, блокнот, куда карандашом певица вносила пометки, записывая тексты песен и нотную строчку.

Ой, да не вечер, да не вечер,

Мне малым-мало спалось,

Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось…

Мне во сне привиделось,

Будто конь мой вороной

Разыгрался-расплясался,

Разрезвился подо мной.

Ой, налетели ветры злые,

Ой, да с восточной стороны

И сорвали черну шапку

С моей буйной головы…

А есаул догадлив был,

Он сумел сон мой разгадать,

Ой, пропадет, он говорил,

Твоя буйна голова…

Доработав текст до полноценного стихотворения, Жанна принялась за музыку. Родиться она могла только в сердце. Посещение Ростовской области наполнило ее душу эмоциями, которые выразились в музыке. Она сама не заметила, как руки начали подбирать нужные аккорды, а голос запел мелодию. В этой мелодии соединились напевы, услышанные во время поездки, и появилось что-то личное. Жанна не сразу поняла, что стала соавтором этой песни. Соавтором народа.

Справедливости ради надо заметить, что сама песня про Стеньку Разина возникла еще в XVII веке, это была народная молва, переложенная на стихотворную форму. Когда у этой песни появилась мелодия – не знает никто. Но в 1899 году стихотворение «Разин видит сон» было опубликовано в книге «Песни уральских казаков» в Санкт-Петербурге. По словам авторов книги, песня была записана со слов какого-то старика в 1880-е годы.