— Значит, так, Николай Петрович! Много дать не могу, но три часа дам — отдохни, поспи и в одиннадцать утра ко мне, жду. — Видя, что Миронов пытается возражать, замахал руками. — Все-все! Все разговоры и дальнейшие обсуждения после, сейчас отдыхать — это приказ!

Миронов знал, что спорить бесполезно. Он молча встал и, взяв шинель с фуражкой, покорно отправился отдыхать в свой крошечный кабинетик этажом ниже. Там у него имелась походная раскладушка, которая в разобранном виде едва-едва умещалась в его служебной каморке. Но перед тем, как уснуть, майор с удовольствием выкурил папиросу — его начальник не терпел табачного дыма, и в кабинете у Горобца приходилось воздерживаться от курения, о чем были осведомлены все его подчиненные.

После ухода Миронова подполковник примерно полчаса работал за письменным столом: составлял план первоочередных мероприятий по делу «Парашютисты», как он его назвал. Кстати, оно могло раскрутиться весьма интересно, с перспективой на очень серьезную радиоигру с абвером!

Горобец глянул на наручные часы: начало девятого, начальник окружного Управления контрразведки генерал-майор Орлов должен быть на рабочем месте. Подполковник набрал прямой номер генерала, после нескольких протяжных гудков в телефонной трубке раздался знакомый бас:

— Орлов у аппарата, слушаю!

— Товарищ генерал, докладывает подполковник Горобец! Из командировки в Москву прибыл и сегодня утром приступил к своим служебным обязанностям!

— Юрий Иванович, побойся бога! — генерал громко рассмеялся. — Ты меня прямо напугал, уж очень официально! А то я, грешным делом, подумал — не инспекция ли из Москвы нагрянула? Ну, что там у тебя? Мне твой зам вчера вечером лично, а ночью дежурному офицеру докладывал — так что я в курсе ваших последних событий. Конечно, то, что угробили старшего группы парашютистов, — непростительная оплошность! Так и передай майору Миронову: генерал Орлов выражает крайнее неудовольствие в его адрес как руководителя операции! А в адрес лейтенанта Горохова особенно!

— Виноваты, товарищ генерал! Горохов еще очень молод, неопытен, не хватило выдержки парню — вот и пальнул сгоряча!

— Молод, неопытен… Ну, так учите! С тебя как с начальника отдела тоже спросится! Ну да ладно, как съездил — расскажешь при встрече. Какие соображения по делу?

— …«Парашютисты», Юрий Сергеевич! Так я его назвал. Я тут набросал черновой план оперативных мероприятий — сейчас же высылаю к вам пакет с нарочным. Прошу рассмотреть безотлагательно, товарищ генерал, дело крайне важное!

— Ну, у нас неважных не бывает! — нравоучительно заметил Орлов. — Жду!

По окончании телефонного разговора Горобец вызвал дежурного и вручил тому бумаги, приказав срочно отправить с фельдъегерем генералу Орлову. Затем подполковник направился в специальную комнату, тут же, на втором этаже отдела, где находился телефонный аппарат ВЧ-связи, и переговорил с Москвой — лично с начальником отдела ГУКР («Смерш») полковником Барышниковым, которому подчинялась специальная группа по разработке и проведению радиоигр. Такие серьезные оперативные разработки обязательно согласовывались, а затем утверждались в Москве, в Главном управлении контрразведки: поэтому Горобец, не вдаваясь по телефону в детали, сообщил, что сегодня же отправит по этому делу подробную шифротелеграмму.

Когда Горобец вернулся в кабинет, ему позвонил начальник Управления НКГБ по Смоленской области полковник Цинцадзе, его старый знакомый еще с довоенной поры по партработе в Москве. Тогда Цинцадзе занимал пост второго секретаря одного из столичных райкомов партии, и с тех времен у них сохранились дружеские отношения. Поговорили немного о Москве, вспомнили общих знакомых и плавно перешли к делам текущим. Часто интересы контрразведки и госбезопасности довольно плотно соприкасались, поэтому общаться офицерам по служебным делам приходилось постоянно. «Вот оно, то самое взаимодействие с территориальными органами, о котором нам неустанно повторяли в Москве, на совещании!» — невольно подумалось Горобцу. Для подробного разговора договорились встретиться ближе к вечеру лично — вопросов для обсуждения накопилось немало.

На подполковника и его отдел были возложены весьма разнообразные обязанности и целый ряд других, не менее важных оперативно-разыскных дел, помимо «Парашютистов». Поэтому Горобцу на протяжении всего утра приходилось решать массу различных вопросов, выслушивать доклады и отдавать многочисленные распоряжения своим сотрудникам — неудивительно, что время для него летело незаметно. Когда ровно в одиннадцать, постучавшись, в кабинет вернулся майор Миронов, Горобцу показалось, что и ушел-то он только что… Тем не менее отведенные Миронову на отдых три часа миновали, и он прибыл — неизвестно, отоспавшись или нет, но зато гладко выбритый и пахнущий одеколоном «Шипр».

«Вот ведь, — не без удовольствия подумал Горобец, глядя на заместителя, — что значит кадровик, военная косточка! Не теряет ни внешнего вида, ни присутствия духа в любой ситуации — молодец!» Вслух же сказал:

— Вот что, Николай Петрович, только что мне звонил генерал Орлов. Начальство дало «добро» на проведение радиоигры по делу «Парашютисты», как я его условно назвал. Поэтому сейчас попьем чайку и вперед — время не терпит! Тебя назначаю старшим оперативной группы: капитан Горячев и лейтенант Горохов поступают в твое полное распоряжение. Освобождаю вас от текущих дел — будете заниматься исключительно «Парашютистами», «текучку» беру на себя.

— Ясно, товарищ подполковник! Вопрос такой: я правильно понял главную задачу ближайших дней — выманить и уничтожить крупный вражеский десант?

Горобец встал, подошел к окну и включил висевшую на стене, справа от окна, черную «тарелку» репродуктора — как раз голосом диктора Левитана заканчивалось чтение очередной военной сводки Совинформбюро. Красная Армия почти на всем протяжении советско-германского фронта продолжала уверенно наступать и громить врага, причем уже на территории соседних государств. Сообщалось также о вступлении советских войск в первой декаде октября в Восточную Венгрию и Югославию. Начальник отдела выключил радио и повернулся к майору:

— Наши уже по Европе маршируют, может, так до самого Ла-Манша дотопаем — а, майор? Ну да ладно, это все лирика! А главную задачу, Николай Петрович, уловил ты абсолютно правильно — поэтому надо спешить, времени у нас в обрез. Вот что, время обеденное, и силы вам потребуются немалые: бери своих оперативников, Горячева с Гороховым, и — марш в столовую! Потом ко мне, на оперативку — да побыстрее!

— Так, может, вы с нами, Юрий Иванович?

— Нет-нет, отправляйтесь без меня, а я тут сухим пайком ограничусь, с чайком.

Майор спустился на первый этаж, разбудил еще спавших в «караулке» офицеров — те на скорую руку умылись, причесались, и, не надевая шинелей, все трое направились в столовую областного Управления НКВД, которое располагалось по соседству с их отделом. В этой столовой они питались по талонам горячей пищей и там же, в продпункте, получали по продовольственным аттестатам положенные по нормам продукты. Да и жили практически все офицеры-контрразведчики рядом — в офицерском общежитии при Управлении НКВД, — за исключением майора Миронова, у которого в Смоленске была семья (жена и восьмилетний сын). Правда, навещал Миронов своих редко, урывками — чаще ночевал прямо на службе, на своей знаменитой походной раскладушке, которую всюду возил с собой и каким-то чудом сумел сохранить вот уже на протяжении трех военных лет со всеми эвакуациями, наступлениями, переездами и другими перипетиями походной жизни. Горячее питание в столовой, хотя располагалась она в двух шагах от отдела, офицеры-контрразведчики получали нерегулярно — служба не позволяла. Больше приходилось довольствоваться сухим пайком, потому как постоянно требовалось выезжать в командировки по области и за ее пределы: на поиск и задержание вражеских агентов, засады, оперативно-следственные мероприятия и по другим служебным делам. Но, когда была возможность, посещали столовую НКВД с большим удовольствием — готовили там вкусно и кормили сытно (насколько позволяли нормы котлового довольствия). Самым «преданным» клиентом этой общепитовской точки был лейтенант Горохов, у которого там работала его «симпатия» — хорошенькая молодая повариха Юленька… Но это уже другая история…