Пообедав, офицеры через двадцать минут снова стояли перед подполковником. Горобец был краток — оперативное совещание провел за каких-то десять минут, а в заключение сказал:

— Имейте в виду, товарищи, любая мелочь, на первый взгляд самая незначительная и третьестепенная, может сорвать блестяще продуманную операцию. Так что к выбору поляны в лесу для «горячей встречи» парашютистов из абвера прошу отнестись серьезно! Если грамотно проведем радиоигру, есть шанс их выманить где-то через трое суток на нашу территорию. Капитан Горячев!

— Слушаюсь, товарищ подполковник!

— Немедленно выезжайте за город вместе с Гороховым — возьмите мотоцикл! Подберите подходящую поляну километрах в восьмидесяти от города, причем не «светитесь» в военной форме, отправляйтесь в гражданском.

— Есть, товарищ подполковник! — дружно отдав честь, офицеры покинули кабинет.

Подполковник повернулся к Миронову:

— Когда запасное время выхода в эфир рации Ярыгина — так его, кажется, зовут?

— Так точно! Выход в шестнадцать ноль-ноль, Юрий Иванович, позывные «СКТ».

— Так, — Горобец посмотрел на часы, — сейчас уже около двенадцати… Я говорил по телефону с военврачом Абрамовичем, хирургом из эвакогоспиталя, да ты его знаешь. Он меня заверил, что этот Ярыгин вполне способен работать на рации — конечно, нужен определенный медицинский уход, уколы и все остальное. Они обещали прислать медсестру — проследи!

— Понял, Юрий Иванович! Я намерен прямо сейчас допросить Ярыгина и добиться от него безоговорочного сотрудничества.

— Ладно, иди работай с радистом! Потом сразу ко мне: подробно все доложишь!

Майор четко развернулся и вышел из кабинета. Горобец сразу засел за бумаги, скопившиеся на столе: дел было невпроворот.

…Ровно в шестнадцать ноль-ноль рация с позывными «СКТ» передала первую радиограмму в немецкий тыл:

Зигфриду.

Обосновались в лесу. Ведем разведку ближайших районов. Ищем удобное и безопасное место для выброски основной группы.

Братья.

Сеанс радиосвязи с разведцентром противника провели прямо из здания контрразведки. Похоже, радиоигра началась удачно, немцы ничего подозрительного не обнаружили и радировали в ответ:

Братьям.

Шлем вам сердечный привет. Ждем координат места выброски. Держитесь.

Зигфрид.

Поздно вечером прикатили из леса на видавшем виды отечественном мотоцикле «М-72» Горячев с Гороховым и сразу поднялись на второй этаж — прямиком к начальнику отдела. Там уже находился Миронов, который докладывал первые результаты по радиоигре с немцами.

— Проходите, товарищи, садитесь, — указал Горобец вошедшим офицерам на свободные стулья у стены. — Продолжайте, майор!

— Если верить Ярыгину, это его первая заброска в наш тыл. На допросе клялся и божился, что выполнит все наши требования. Линию допроса я выбрал жесткую, сантиментов не разводил, и он окончательно «сломался»; уверен, с радистом у нас проблем быть не должно.

— Как прошел первый радиообмен с разведцентром абвера? — задал вопрос подполковник, который как раз просматривал тексты радиограмм «туда» и «оттуда». — Ваше личное ощущение?

— Думаю, товарищ подполковник, все чисто и никаких секретных сигналов о провале радист Ярыгин не подавал. Кроме меня, во время сеанса с ним находилась старшина Немцова, наш лучший радиооператор, — она того же мнения.

— Ясно, садитесь, Николай Петрович! Теперь вы, капитан Горячев, доложите, как съездили, что нашли, — в общем, подробно все обрисуйте, прошу!

Капитан встал, достал из-под пиджака (они с Гороховым еще не успели переодеться в военную форму) офицерскую планшетку и разложил находящуюся в ней крупномасштабную карту района:

— Поляну мы подобрали вот здесь — в квадрате 72, в восьмидесяти пяти километрах от Смоленска. Рядом проселочная дорога, что удобно для доставки бойцов роты оцепления. Населенных пунктов вблизи нет.

Офицеры обступили небольшой круглый стол в углу комнаты, на котором была разложена карта. Горячев положил рядом небольшой лист бумаги в клеточку: от руки нарисованный укрупненный план местности. Капитан водил по нему карандашом и давал пояснения:

— По периметру поляны должны быть вырыты неглубокие окопы и устроены пулеметные гнезда, а здесь, — Горячев сделал пометки на плане, — установлены ротные минометы на случай серьезного боестолкновения — научены горьким опытом. В центре поляны будут сложены сигнальные костры, а между подразделениями проложена телефонная связь.

— Неплохо, — не удержался майор и посмотрел на подполковника: — А вы что думаете, Юрий Иванович?

— Завтра утром определимся на месте, тогда и будет видно, насколько это неплохо. Хочу вам доложить, что и я тут кое-что успел согласовать — дополнительно нам выделят роту красноармейцев из состава внутренних войск НКВД, генерал Орлов обещал. Он же распорядился передать на время операции по захвату немецкого десанта десять грузовиков «Студебеккер», это с учетом перевозки роты наших бойцов из 23-го батальона контрразведки. Вот так! Надеюсь, в предстоящей операции лейтенант Горохов не перестреляет поголовно всех парашютистов, оставит хоть одного — для допроса.

При этих словах начальника отдела Горохов встал и опустил голову, густо покраснев. Горобец чуть заметно улыбнулся уголками губ, потом подвел итог:

— Сейчас идите отдыхать, в ближайшие два дня работы хватит всем! А мне еще надо переговорить с Цинцадзе из госбезопасности.

Оставшись один в кабинете, подполковник устало откинулся на стуле, полузакрыв глаза, потом включил электроплитку — заварить чай покрепче, чтобы отогнать сон…

…Следующие два дня прошли в напряженной подготовке операции по встрече «гостей» из абвера. Контрразведчики вели интенсивную радиоигру с противником, которая дала положительный результат. Вечером второго дня, накануне ночного десанта, Ярыгин передал решающую радиограмму:

Зигфриду.

Сообщаем координаты подобранного места для приземления парашютистов. Обозначение площадки: три сигнальных костра по прямой в направлении «север-юг». Когда ждать самолет?

Братья.

Ответ не заставил себя долго ждать:

Братьям.

Ждите самолет сегодня ночью. О времени сообщим позже. Передайте пароль, которым пользовались в разведшколе в сентябре. Ответ через час. Привет.

Зигфрид.

Контрразведчики поняли: противник явно проверял — живы ли агенты, не работают ли на рации подставные лица под диктовку. Радист с Раскольниковым были снова тщательно допрошены, проинструктированы, и через час была передана ответная радиограмма:

Зигфриду.

Наш пароль был Бранденбург.

Братья.

Вовремя переданный ответ успокоил врага, и оттуда сообщили: