То, что меня записали в боксёрскую секцию, чуть ли не с распростёртыми объятиями, ничуть не вскружило мне голову. Скорее, наоборот. Это только аванс, а авансы нужно отрабатывать, что, возможно, потребует огромных усилий, с которыми нужно будет справиться.

И вот она, долгожданная, обещанная учебной программой первая практика. Почему долгожданная, да хотя бы потому, что появляется возможность заработать деньги. Немаловажно и то, что можно ознакомиться с подземельем, то есть с местом, где предстоит после окончания учёбы работать. Поэтому как только в конце августа собрались второкурсники, так сразу получили направление на практику, на разные шахты. Какая бы ни была спешка, но праздник День шахтёра, который отмечается в последнее воскресенье августа, отгуляли по возможности, у кого какая была.

А то как же? Это же наш профессиональный праздник – особенно топорщились юнцы, ещё не нюхавшие угольной пыли, да ещё с примесью газа. Совпадение или судьба, но я получил направление на шахту, о которой прожужжал уши Иван, ещё там, в деревне. Тогда это и повлияло на мой маршрут, на Урал, да ещё Северный. Вот что делает романтика с ещё не окрепшими юными душами. Несмотря на тревожное ожидание встречи с шахтой, проглядывалось и удобство. На практику можно было ехать в чём стоишь, так как предприятие обеспечивало рабочей одеждой. Кстати сказать, это была не просто рабочая одежда, а скорее всего форма, конечно, не такая привлекательная, как форма краснофлотца или десантника, но и она отличалась, ну, скажем, от нарукавников бухгалтера.

До нужного шахтного посёлка меня довёз рейсовый автобус. И это оказалось совсем недалеко от города. В отделе кадров комбината шахты всё очень быстро устроилось. Мне сразу же, по предъявлению направления для прохождения практики на этой шахте, выдали приёмный лист, «бегунок» в просторечье, с которым я в первую очередь посетил кабинет по технике безопасности.

Там мою фамилию поставили в прошнурованный журнал и дали направление на склад, для получения спецодежды. Потом была баня, где я приоделся во всё новенькое б/у. В табельной мне выдали жетон с номером. В ламповой я получил батарею, то есть аккумулятор, достаточно тяжёлый. От батареи тянулся метровый шнур, на конце которого была небольшая фара, чуть поменьше велосипедной и которую здесь называли «копытом». Ну «копыт так копыт», лишь бы не лошадиный и не лягался, а светил. Этот комплект довершался самоспасателем, так назывался противогаз, который мог спасти от угарного газа при пожаре, поэтому к этому аппарату нужно было отнестись как к своеобразному талисману.

В назначенное время, я в этой полной экипировке предстал перед инструктором по технике безопасности, которым была женщина. Шахта недавно открылась, и добыча угля шла пока только с первого и единственного горизонта. Наша инструкторша проигнорировала спуск в шахту по стволу, в клети, что почти тот же лифт, а повела нашу группу по поверхности, по очень неровной кочковатой поверхности, и привела, в конце концов, к «ходку», по лестнице которого мы и спустились на вентиляционный штрек. Ещё сначала, как только за нами закрылся тяжёлый люк, наша группа оказалась в кромешной темноте.

Ведь пока мы шли, ярко светило солнце, и хотя мы ещё на поверхности включили наши «копыта», светильники то есть, разглядеть мы ничего не могли, пока глаза не привыкли к темноте и стало хоть что-то различимо, неровная, корявая лестница, например. Я и мои спутники, которые впервые попали в шахту, как мне показалось, смутились немного, мягко выражаясь, а то и испугались. А тут ещё и наша инструкторша, увидев, что новички чрезмерно успокоились, попыталась возродить осторожность, припугнув негативными по случаю примерами.

Указывая на вагонетку, куда, перегнувшись через её край, заглядывали её подопечные, она противным, зловещим голосом одёрнула их:

– Вот так один нагнулся через край вагонетки, а тут сверху вывалился огромный кусок породы, и раз – на две половины его.

Потом нас, согнувшихся в три погибели, инструкторша провела, или протащила, по наклонной лаве. Мы попали на промежуточный, откаточный штрек, половину ширины которого занимал конвейер, или скребковый транспортёр.

Транспортёр в это время работал, скребыхая железом по железу, и качал уголь из лавы, по которой мы только что спустились и своими спинами даже немножко подшуровали уголь на него, чем помогли уже выполнять план этой шахтёнке. Транспортёр низвергал уголь в шурф, поднимая густое облако угольной пыли. Здесь же сидел машинист транспортёра, получая световые сигналы от лавы, когда включать, когда выключать. Когда он видел вертикальные световые сигналы, он включал транспортёр, когда горизонтальные – выключал и тут же обрабатывал почерневшее от пыли своё рабочее место известковой пылью, нейтрализуя угольную пыль.

Известно каждому, что облаку из угольной пыли достаточно искры, чтобы произошёл мощный взрыв. По длинному бремсбергу мы скоро добрались до основного откаточного штрека. Под кровлей штрека тянулась троллея постоянного тока. Неспешно катились, повизгивая, электровозы, таща за собой то составы порожняка, то гружёные углём или породой вагонетки. По этому штреку мы дошли до ствола, сели в клеть и мигом оказались на поверхности. Инструктор объяснила, что, прежде всего, нужно забрать свой номерной жетон, что и куда ставить из нашего оборудования.

Показала, как попасть в баню, и попросила зайти после бани к ней в кабинет по технике безопасности, для дальнейшего оформления допуска на подземные работы. Меня поселили в шахтёрское общежитие, в комнату, где я оказался третьим жильцом. Казалось бы, как удобно, всегда можно бы «на троих». Но пока я там работал и жил в этом общежитии, конкретно в этой комнате, мне ни разу не довелось видеть нашу компанию полностью в одно время. Причина одна: все работали в разные смены. Начальник участка, на который меня направили, предложил мастеру смены определить место, достойное моего положения.

«Только бы не место главного инженера шахты», – с ужасом подумал я.

Благодаря этой моей краткой молитве, мастер и подыскал мне достойное место. Судьба, как добренькая тётенька, притащила меня за шиворот, как щенка, именно на то место машиниста транспортёра, с которым я ознакомился во время прохождения экскурсии по технике безопасности.

Начальник участка выписал мне небольшой аванс, так что первая практика далась мне даже очень легко. Работа не напрягала, в комнате общежития я почти всегда был один, что создавало уют и душевный комфорт. Питался я в шахтёрской столовой, где еда была сытной и обильной.

Я совершенно не выглядел измождённым от непосильного труда на подземных работах. От нечего делать я сверстал отчёт по практике. Тщательно ответил на программные вопросы. Так что я даже радовался, что избрал эту профессию. Непосредственно на работе, в качестве машиниста транспортёра, когда не было угля и нечего было «качать», я шёл в лаву, или, как правильно, в очистной забой. Помогал, если что подворачивалось, ГРОЗ, то есть горнорабочим очистного забоя. Как я выяснил, помимо добываемого угля в этой лаве, какой-то институт разрабатывал здесь новую технологию при работе на сильно газоносных пластах.