— Точно-точно! — кивает покупательница, — Я слышала, среди них есть Высший Бог по имени Синь Шэнь — красавец, прям, загляденье! Так, вот, он даже старше Инь Юэ, и всё же в её помощниках ходит!

— Высшая Богиня — из очень древнего рода. Кажется, все другие его представители и вовсе вымерли… так что она последняя, — произносит торговка.

— А кто она? — с лёгким удивлением пытается вспомнить покупательница.

— Я что-то тоже не припомню, — чешет голову вторая торговка.

— Вот, ведь, повезло опять наследному принцу. Его избранница — настолько древняя богиня, что даже небожители уже не помнят, из какого она рода… — качает головой покупательница.

— Бедный мальчик, — кивает вторая торговка.

— Да, какой он мальчик? Вы вообще его видели? — изумляется первая.

Её собеседницы качают головами.

— То-то! — важно отвечает первая, — А я своими глазами видела!

— И как? Красивый? — уточняет покупательница.

— Глаз не оторвать! Но не его внешность первой в глаза бросается… — протягивает торговка, — Скажу вам так… однажды встретив его, вы уже не сможете назвать этого трехсотлетнего бога — мальчиком!

Отхожу от лавок, качая головой. Хоть одно за эти столетья не изменилось: низшие божества как продолжали, так и продолжают сплетничать и обмывать всем кости.

Покупаю себе сладкий лёд и иду искать лисиц.

Далее: Глава 6. Представление на площади (моя любимая главушка! прочтёте — поймёте почему))

— Тётушка! — издалека признают меня племянницы Синь Шэня — и очевидно признают по запаху.

Потому что определить мою силу на фестивале почти невозможно — слишком много разных богов вокруг.

— Сколько раз я просила не называть меня тётушкой? — улыбаюсь этим обаяшкам в цветочных венках и маню пальцем в сторону тихого закутка между рядами.

— Тётушка, а почему вы без дяди Синь Шэня? — тут же набрасываются на меня Юби и Бию.

— Потому что я шла, чтобы встретить вас, — отвечаю, приподнимая вуаль.

— А что у вас на лбу, тётушка? — замечает самая младшая из сестер — Синьхуа.

— Это… просто красивый узор, — решаю мягко уйти от неудобной темы, — решила нарисовать перед фестивалем.

— Зачем тогда его под вуалью прячешь? — спрашивает средняя, самая умненькая из них — Юйхуа.

— Этот узор не для всех, — напускаю таинственности, и две старшие с хитрыми улыбками переглядываются, будто поняв что-то, чего даже я ещё не поняла, — итак, девочки, мне нужен ответ…

— Спрашивай, тётушка! — радостно голосят довольные Юби и Бию.

— Когда я вернулась из смертного мира, что я сказала? — произношу и тут же отмечаю, как побледнели лица старших.

— Ты ответила на вопрос, ради которого и спустилась туда, — переглянувшись с ними, отвечает Юйхуа.

— А если не врать Высшей Богине в лицо? — уточняю у неё совершенно серьёзно.

— Тётушка потребовала вернуть её обратно, — опустив голову, отвечает лисичка.

— Что? — потрясенно переспрашиваю.

— Тётушка, ты плакала… и хотела вернуться, — произносит Бию, затем ловит взгляд сестер и продолжает, — но мы не знали, как это сделать, потому стёрли тебе память — как и договаривались изначально. А тебе сказали, что ты просто ответила на вопрос.

Сжимаю губы, глубоко вздохнув. Всё хуже, чем я думала. Всё намного хуже…

— Вы кому-нибудь рассказывали о том, что украли заклинание у дяди? — спрашиваю ровным голосом.

— Нет, — одновременно отвечает вся четверка притихших лисичек.

— Тогда поклянитесь мне прямо здесь и сейчас, что никому никогда не скажете о том, что использовали его на мне.

— Клянёмся, — хором отвечают племянницы, не задавая никаких вопросов.

— И больше никогда не используете его на мне, — продолжаю наседать.

— Клянёмся, — так же послушно отзываются девочки.

Одной заботой меньше.

— Вы порадовали тётю, — потрепав младшую Синьхуа за щечку, произношу с грустной улыбкой.

— Мы сделали что-то не так? — осторожно спрашивает Бию, заметив противоречие между словами и эмоциями.

— Вы всё сделали правильно, — признаюсь негромко, — если бы вы смогли вернуть меня назад… боюсь представить, что бы из этого вышло.

— Мы виноваты перед тётушкой, — Юйхуа сжимает ладошки, вновь опуская взгляд, — если бы не наше предложение, вы бы не плакали в тот день.

Если бы не их предложение, я бы не ходила с красным узором на лбу, каждую секунду опасаясь исчезновения своих божественных сил…

— Всё в порядке. Я уже взрослая и способна взять на себя ответственность за собственное решение, — мягко усмехнувшись, отвечаю ей, затем выпрямляюсь, — а теперь пойдёмте, я угощу вас сладостями! Где ваши родители?

— Они отпустили нас погулять без них! Мы встретимся во время фейерверков! — улыбается во весь рот Синьхуа.

— В таком случае, предлагаю обойти все лавки со сладостями! — улыбаюсь ей в ответ.

— Тётушка лучшая! — радостно кричат лисята, и мы вместе идём развлекаться.

Ближе к вечеру мы заворачиваем к площадному театру, где в данный момент уже во всю шло представление. И — какое удивление! — спектакль был о Каменном принце.

Мы с лисичками заняли последние свободные места и начали смотреть. На импровизированной сцене артист, изображавший Каменного принца, как раз закалывал всех подряд, появлявшихся на его пути. Причем делал он это одним отточенным движением, не меняясь в лице (хотя трудно было изменить выражение огромной бесстрастной маски, которая тут, на пару с чёрным плащом, и обозначала главного героя). Зрители аплодировали количеству массовки, задача которой сводилась к падению от меча главного героя. А я, позёвывая, повернулась к соседу и уточнила название пьесы.

— «Каменный принц и старая невеста», — отвечает мужичок охотно.

Мгновенно скисаю, уже предугадывая, кто вскоре появится на сцене… даже любопытно, как они меня обозначат? Выпустят реальную старуху? Или, дабы сберечь достоинство «старой невесты», обойдутся героиней, скрывающей своё лицо?..

Прям, как я сейчас…

А на сцене тем временем появляется Летописец. Не настоящий, разумеется, а актёр, его изображающий — с огромной седой бородой до пола и с клюкой.

Вообще-то Летописец в реальной жизни вполне себе обходится без палки и даже держит спину ровно. Но это же пьеса… да и принц тут с огромной головой…

Так что почтенный старец ещё легко отделался.

— Каменный принц победил отряд демонов, надсмехавшихся над ним, и вернулся в небесный клан! — надрывается «Летописец» со сцены, — Там его уже ждала прекрасная невеста номер двенадцать. Но что же это? Почему её глаза полны слёз, а взгляд — страдания?!