Старший пионервожатый появился на пороге в самый разгар допроса. Наша комната упорно стояла на том, что мы все спали. И более того, сами были измазаны ночью пастой. Допрос зашёл в тупик. Обе комнаты измазаны, и если девочки признались в содеянном со своей стороны, то мы настаивали на своей невиновности. Только мы с Шуриком догадывались, откуда растут ноги у усов.

Пока Сергей Иванович с вожатыми пытались прийти к какому-то умозаключению, мы с Шуриком отвели в сторону Вовку.

– Ты когда это успел сделать? – пытали мы его. – Нам же влетит всем.

– Точнее, тебе, – поправил Шурик. – Я за эти усы точно отвечать не буду.

Вовка невозмутимо ответил, что никто не узнает. У нас у всех алиби, а другие не в курсе. Так всё по-тихому и закончится.

– Так, – заключил старший пионервожатый, ничего не добившись. – Я обязательно выясню, кто это натворил, а сейчас надо всё это отмыть, – он указал на девочек. – Сбегайте кто-нибудь за Кузьмичом. У него наверняка керосин есть или скипидар. Да и мыла хозяйственного пусть захватит.

Тут Вовка побледнел. И мы тоже всё поняли. Если сейчас сюда придёт Коробочка, то сразу станет ясно, чьих это рук дело.

– Давайте мы сбегаем! – сразу предложил я.

Получать за Вовку и даже вместе с Вовкой не хотелось. А то, что мы отхватим, можно было не сомневаться.

– Я, честно говоря, – Сергей Иванович повернулся к нам, – первым делом на вас подумал. Но вы, вроде как, и сами сегодня ночью стали жертвой традиции. С той разницей, что в традиционном варианте.

– А может, это вообще кто-то не из нашего отряда? – предположил Вовка.

– С этим тоже разберёмся. А сейчас бегом за Коробочкой. Тьфу! За Петром Кузьмичом, – поправился старший пионервожатый. – И не забудьте всё передать.

Кузьмича мы застали на своём месте. И огласили список необходимого.

– Зачем вам столько всего? – удивился он.

– Усы отмывать, – понуро признался Вовка. – Из зелёной краски.

– Я ж пошутил, – удивился Кузьмич. – И что-то я не вижу у вас усов.

Мы признались, что не подумали и совершили глупость. Вместо пасты ночью девочек измазали краской. Я уж не стал уточнять, что всё это сделал один Вовка. Надеялся на снисхождение Кузьмича. Ну и остальные подробности опустил. И про то, что до сих пор никто из старших не знает, кто это сделал, тоже не сказал.

– А это не вы случайно пожарных вызвали в начале смены? – Кузьмич внимательно посмотрел на нас.

– Я, – Вовка поднял руку.

– И шорты на флагшток повесили, – добавил я.

– Тогда я не удивлён, – Кузьмич скрылся у себя и стал собирать всё необходимое. – Скажите спасибо, что краска не масляная и не нитро. Без керосина можно обойтись.

Таким образом в нашем отряде для девочек устроили внеочередной банный день. Ну а нас миновал, как сказал Кузьмич, последний день Помпеи. И ещё он сделал умозаключение, что ему от нас надо на всякий случай держаться подальше.

Глава 9. Знакомство с деревенскими

Рано или поздно, но мы должны были познакомиться с деревенскими ребятами. Деревня располагалась буквально за забором лагеря. Хорошо, что знакомство произошло рано. И, как сказал один генсек, «жить стало лучше, жить стало веселее».

В низине, сразу за нашим лагерем протекала речка, на которую нас организованно и дозированно водили купаться. Не успеешь в воду залезть, как всех уже зовут обратно. Чтобы не переохладились и не заболели. Ну и на всякий случай, чтобы никто не успел попытаться утонуть. Хотя в лягушатнике, огороженном сеткой, утонуть было очень сложно. Это нужно специально постараться. У нас оставался только один вариант – тайком бегать купаться самим.

И вот однажды вместо тихого часа мы побежали на речку. Смею заметить, что наш корпус располагался в самом удачном месте лагеря. За ним уже ничего не было. Только деревья и чуть далее уже забор. Можно было незаметно вылезти через окно в умывальнике. На калитке, ведущей к речке, постоянно дежурил кто-нибудь из пионеров. Но если есть забор, то в нём обязательно должна быть дыра. И мы такую нашли. Дежурство, кстати, тоже было регулярным и обязательным занятием. Каждый отряд по очереди заступал на дежурство. Главные ворота, служебные и калитка. Помимо этого, дежурство по столовой, чемоданной и самое почётное дежурство – в красном уголке. Но обо всём этом чуть позже.

– Если вас поймают, вам влетит, – раздался голос с одной из кроватей. – А может, и из лагеря совсем выпрут.

– Не велика потеря, – отозвался Вовка. – Если выпрут, то мы в деревню отдыхать поедем. У нас там не такие строгие правила. Мы вообще ночью на кладбище спокойно ходили. И ничего.

– Брешешь, – раздалось с другой кровати.

– А вот и не брешу. Надо будет – и тут сходим.

Я не знаю, зачем Вовка это сказал, но после нам это ещё припомнили. Не скажу, что тот поход на кладбище в деревне у меня вызвал восторг и приятные воспоминания. Повторить это я бы не решился. Вовка, думаю, тоже.

Пробравшись через дыру в заборе, через пять минут мы уже были на речке. Не успели окунуться, как услышали с берега окрик:

– А с тарзанки слабо прыгнуть?

На берегу стояли мальчишки. Один из них, который и задал этот вопрос, был похож на того, который нам встретился в день приезда.

– Да им дальше лягушатника не положено, – подначивал второй парень.

– А манную кашу с комочками на завтрак слабо? – не растерялся Шурик.

– А леща отхватить слабо? – отозвался тот, первый.

Мне так показалось, что нас собираются сейчас побить. Хоть парней было трое против нас четверых, Вовку я в расчёт брать бы не стал. Я в жизни столько раз не был близок к драке, как во время этой поездки в пионерский лагерь, а ведь смена только началась. А тут ещё и Вовка снова влез:

– Что нам ваш лещ? Мы с дедом на щуку ходили. Сами леща отхватывайте.

– Ты чё такой борзый? Сейчас не на щуку, а под себя сходишь.

Я хотел уж сказать Вовке, что тут дело совсем не в рыбалке. И если он не заткнётся, то леща отхватят все. Деревенским тоже, конечно, достанется. Но в целом не очень-то и хочется в этой рыбалке участвовать.

– Где ваша тарзанка? – продолжил я наше общение, состоящее из одних вопросов, решив взять удар на себя.

– Пошли, – деревенский парень махнул рукой, и мы последовали за ними.

Тарзанка была метрах в ста от места купания пионерского лагеря.