такому. В пути говорили редко, хотя Эрио казалось, что в отряде любят почесать языками. Однако, похоже, этого требовали их правила. Как минимум, следопыт ехал чуть впереди и внимательно всматривался в окружение, да и остальные не зевали. Кошка всё отлично видела и подмечала интересное поведение, ведь Года пристроилась в самом конце колонны.

Ближайшая деревушка встретилась довольно быстро, когда лес с одной стороны начал заметно редеть, пока не превратился во вспаханные поля. Там же, чуть в стороне от тракта, выглядывали простые домики крестьян. Вот только Кошку насторожил открывшийся вид. На улицах отсутствовали люди и животные. Из двух десятков дворов в восьми явно не топили очаг. Вчерашний дождь хоть и смыл большинство следов, но тут и там она замечала отпечатки волчьих лап, на белёных стенах виделись характерные красные потёки и брызги, а воздух полнился густым запахом несвежей крови.

— Ты смотри, тела поубирали, а теперь носа не кажут из дому!

— Как будто им это помогло бы.

Слушая разговорчики рассредоточившихся вояк, Эрио смотрела на печальные последствия вторжения волколака. В некоторых домах двери просто проломили, в паре их сорвали вместе с рамой, а вот в последнем увиденном зияла здоровенная дыра в соломенной крыше. Стену в месте пролома окрасило в красный цвет. Не зря Кошка боялась, что чудовище достанет их со второго этажа.

— Зато мы прибыли вовремя, а то остался бы наш глубокоуважаемый барон без целой деревни.

— Эгей, Иохан, выходи!

Следопыт спрыгнул с лошади и принялся колотить в дверь одного из самых больших домов. Сквозь шум окружающих Эрио слышала десятки приглушённых шепотков, доносящихся со всех сторон. Разобрать, о чём говорили местные, она смогла бы лишь приблизившись к постройкам, но главное — о них уже знают, а потому долго ждать не придётся.

— Приветствую ваше благородие и её доблестных воинов.

Наконец дверь отворилась и на свет явился щурящийся старик. Он сразу снял шапку и низко поклонился Годе, выказывая почести. Женщина легко спрыгнула наземь, сняла Кошку, и лишь затем обратилась к ждущему.

— И тебе здравствовать, староста. Поведай мне, много ли у вас припасов осталось?

Старик пригладил седую бороду и окинул взглядом окружающих.

— Так это, коли нужно, конечно мы обходим посланцев его благородия!

— Нет, я не о том. Мы закончили охоту, вон шкура демона, узнаёшь? Однако сталось так, что по пути мне встретились дети давнего друга. С собой мы их взять не можем, бросить не позволяет чувство долга, а у вас как раз и дома освободились, и ртов убавилось.

Иохан впился взглядом в Эрио, затем в Шель, успевшую подкрасться и встать позади. Лицо его омрачилось тенью презрения.

— Благая весть. А эти крещённые хоть?

— Язычники. Но смирные.

Кошка припомнила, как отец покупал лошадь на ярмарке, и ей почему-то показалось, что в этот раз товаром выступала именно она.

— Так это, как же нам с нехристю жить на одной земле? Никак нельзя.

Эрио убедилась, что её вера или раса не имеют особого значения. Просто старикашка не хотел кормить лишние рты.

— Я даю тебе двадцать серебряных прямо сейчас, ты предоставляешь всё необходимое для зимовки вон в тот домик, который наособицу, а по весне они уйдут. Учти, эта девочка — охотник, и очень мне помогла в охоте, а значит и вам всем.

Понимала это и Года. Иохан попытался скрыть алчный блеск глаз за доброй улыбкой.

— Ох-йох, что ж вы сразу не сказали? Дадим-дадим, и овощи, и зерно, и кур пару. Токо это, его благородие запретил охоту без его разрешения. Вот старый охотник с семьёй, в который дом заселится нелюдь, и снялись с места, ища лучшей доли.

Года достала знакомый кошель и отсчитала старику монеты.

— Зови мужиков и переносите обещанное. И поторопитесь, мы долго ждать не намерены.

Довольный Иохан тут же отвесил поклон и поспешил в дом, с порога созывая семью. Тут же из незапертой двери выскочили детишки и унеслись созывать соседей.

— Пойдём, посмотрим на приобретение.

Кошка взяла Шелли за руку и отряд двинулся. Постройка даже издали казалась добротной, ухоженной, только высокие, посохшие, не доеденные скотиной сорняки выдавали запустенье. Года откинула ногой подпорку и, пригнувшись, вошла в сени. Справа показались загоны для животных, над которыми виднелась перегородка для сена, слева сплошная стена с ещё одной дверью. Внутри жилой части царил мрак и пустота.

— Ни черта не видно. Дайте факел! Апчхи!

Года, явно не столь хорошо видящая в темноте, внезапно весьма по-девичьи чихнула.

— Хп!..

Содрогнулась от скрываемого смеха Шель. Кошка дёрнула её, хотя сама силилась не засмеяться.

— Кхм, госпожа Года. Лучше не нужно. Отец говорил, что пыль может взорваться от огня, а мы её как раз подняли в воздух. Давайте лучше подождём, пока уляжется.

— Не нужно пока факел! Ладно, всё равно там дышать нечем. Но дом вроде неплохой, щелей в крыше не видно, если печь не разобрали добрые люди, то и вовсе хорошо. К слову, это тебе.

Женщина достала всё тот же кошель, забрала себе половину монет, а остальное бросила Эрио.

— Но вы и так столько для нас сделали…

Начала было Кошка, но Года тут же отмахнулась от возражений.

— Если мне придётся обирать нищих сирот, то лучше уж сразу броситься на меч. К тому же я взяла с тебя вполне неплохую плату, относительно потраченного времени.

— Выпьем за ваше здоровье, когда будем их тратить!

Вставил свои пять пенни Лагот и прошмыгнул в дом. Вышел он скоро, отряхивая руки.

— Хороший домишко. Даже погреб сухой, хотя там не топили с начала холодов.

Гам из деревни постепенно затухал, и к ним потянулась вереница людей, во главе со старостой. Тот расшаркивался, заискивал, как только мог, пока женщины наводили порядок, а мужчины носили сено с соломой, вёдрами перетаскивали зерновые в принесённые ими же ящики, доставляли овощи и бобы. Не забыли и о скудной мебели с утварью, даже притащили каменные жернова! Отдельно выдали нож, топорик, покрывало для сна, одеяло и моток верёвки. Вскоре из трубы повалил густой дым, а под навесом появилась небольшая горка валежника.

— Ваше благородие довольно?

Поинтересовался Иохан, когда в дом занесли последнее — пару кур.

— Вполне. Когда закончится кампания, мы навестим вашу деревушку.

Хоть прозвучало это дружелюбно, без намёка на угрозу, но староста сделался бледным, и поспешил отвесить поклон.

— Конечно, как будет угодно её милости! Мы всегда рады приютить вас и воздать заслуженные почести! И за детьми присмотрим, покуда не развеснится, хрест даю!

Года махнула рукой, и он поспешил удалиться.

— У вас