— … подвезем Машу?

Из-за раздражения и нахлынувшей головной боли я слегка выпала из беседы, а пришла в себе, услышав свое имя, произнесенное Гордеем. Он снизу вверх заглядывал отцу в глаза.

— Мы же все равно в школу поедем, — добавил мальчик.

— Сначала нужно спросить об этом Машу, — мне показалось, или в голосе Громова прозвучала откровенная насмешка?

— О чем? Я все прослушала, — пришлось сознаться.

Но Гордей, кажется, ничуть не расстроился.

— Ты можешь завтра доехать с нами с утра! У меня школа с восьми, мы рано всегда выезжаем, — повторил он с прежним энтузиазмом.

У меня было очень нехорошее подозрение, кого он имел в виду под «мы». Но выбора у меня не было, если электрички обещают починить только к обеду. А так будет шанс прийти на работу с небольшим опозданием. Это лучше, чем прогул! Уволить могут и за меньшее. А мне нужна эта работа как воздух. Если меня уволят, жить будет не на что и негде... Не смогу оплачивать даже свою жалкую комнатушку в коммуналке. Не переезжать же мне к маме на шею, она и так меня тянула столько лет... Тянула и терпела, и сейчас вынуждена работать на чужого человека, потому что я с трудом себе одной на еду зарабатываю, что уж говорить о нас обеих...

— Было бы здорово, — негромко ответила я и улыбнулась мальчику. — Спасибо большое.

Может, пацан все-таки Грому не родной? Такие разные по внешности и по характеру...

Выскользнув из кухни, я отправилась бродить по участку в поисках дяди Саши. Здоровенный мужик возле входной двери, которого Гордей назвал «дядей Сережей», сказал мне, что Иваныч пошел в пристройку у ворот. Снаружи накрапывал мелкий дождик и, поежившись, я обхватила себя за плечи руками. Нужно было захватить плащ, в одной тонкой водолазке я мгновенно замерзла.

Проходя мимо того самого места, где разыгралась вчерашняя сцена, я задрожала еще сильнее. Накануне мне не было так страшно, как сейчас. Выспалась, начала соображать, оценивать последствия... Вот и понеслось. Прибавив ходу, я почти пробежала мимо притоптанной газонной травы с грязно-бурыми, размытыми следами. Дождь смыл засохшую кровь и смешал ее с землей.

Дядя Саша обнаружился в небольшой будке возле ворот. Наверное, какое-то место для охраны? Не решаясь войти, я постучала в окно, чтобы привлечь его внимание. А заодно и трех мужиков, с которыми он о чем-то говорил внутри. Привлекла... Он выглядел удивленным, увидев меня, но махнул пару раз рукой и показал три пальца. Понятно. Подожду его снаружи, пожалуй. Нет никакого желания протискиваться и в без того небольшую будку, где все свободное пространство уже заняли три незнакомых мне мужика.

Охранники в особняки были настолько одинаковыми, что было уже смешно. Высокие, метра под два. И ростом, и в плечах. Крупные, мышечные обитатели подвальных качалок. Вот только от простых спортсменов их отличала кобура на поясе и надетые броники. Интересно, индивидуальный пошив? Или есть броники шестидесятого размера?

Невольно я захихикала и тут же покрутила пальцем у виска. Маша, о чем ты только думаешь... Посмеиваться мне было все еще больно из-за ребер, по которым меня вчера пинали. Ну, на перелом все же не похоже, иначе, наверное, я бы сегодня уже начала кашлять кровью или что-то подобное. А если не перелом, а ушиб, то сам заживет.

До свадьбы, ага.

— Маша, ты чего хотела?

Испугавшись, я подпрыгнула на месте, потому что задумалась и вообще не услышала, как дядя Саша вышел из будки и подошел ко мне. Сердце колотилось как бешеное, грозясь вот-вот выскочить из грудной клетки.

— Поговорить, — я замялась.

Отцовский сослуживец смотрел на меня глазами, которые я помнила еще с детства. Добрые глаза дяди Саши, который, приходя к нам в гости, всегда приносил что-нибудь для меня. Конфетку, игрушку, любую мелочь — но как же было приятно, что есть такой взрослый, который заботится обо мне и дарит подарки...

Вместе с отцом они работали в милиции, потом вместе отправились же в Афган, но попали в разные части. Мой отец погиб, а дядя Саша вернулся домой. Мы долго про него ничего не слышали... Даже думали, что он тоже погиб или пропал без вести. Семьи-то у него не было, искать, кроме нас с мамой, его было некому. А нам, как не родественникам, разумеется, никто ничего не говорил. А потом он объявился сам. Пришел к матери и сказал, что его босу нужна прислуга в загородный дом.

Так мы узнали, что дядя Саша, сослуживец отца, бывший милиционер, борец с организованной преступностью и все такое прочее, спутался с бандитами.

Я смотрела сейчас на него: те же добрые глаза из моего детства в окружении множества морщин: он всегда любил посмеяться над чужой шуткой и пошутить сам. И лицо такое же, разве что постаревшее немного, со складками на переносице и на лбу. Волосы уже все полностью седые, пострижены коротким, аккуратным ежиком. Но человек напротив меня стоял уже совершенно другой. И глаза смотрели уже совсем по-другому: жестко, цепко, как на добычу.

— Ну, говори тогда, что молчишь, — он поторопил меня, потому что я опять утонула в своих мыслях. Такой уж, видно, был сегодня день.

— Да, — я тряхнула косой и сосредоточилась. — Я просто... просто влезла, сама не знаю во что...

— Тебе и не нужно, — тут же отбрил он, и я поспешно закивала.

Тут я ничуть не лукавила и была согласна с дядей Сашей на двести процентов.

— И знать совершенно не хочу, — поспешно добавила я. — Но я переживаю, что могут быть последствия... для меня, — я подняла голову и встретилась с его изучающим взглядом.

Конфеты и подарки из детства остались в прошлом, далеко позади. Он смотрел на меня с легким прищуром, явно что-то обдумывая. Наверное, все правильно. Я ведь тоже совсем не так девочка, которую он носил на плечах на демонстрациях и покупал потом мороженое в вафельном стаканчике.

— Например? — он сделал вид, что не понимает, хотя прекрасно, прекрасно понимал. Не мог не понимать.

— Я помешала кому-то похитить сына Грома... Громова... Кирилла. Думаю, этот кто-то очень зол, — я устала играть в эти игры и поэтому сразу сказала все прямо.

Краем взгляда я видела, что парни в будке пялятся на нас безо всякого