дотянуться до руки, сдавившей мне шею, и я пытаюсь ослабить его хватку.

Но я слишком слаба, мне нипочем не разжать пальцы Смерти. Я задыхаюсь. В следующий раз, когда я поймаю это чудовище, обязательно прирежу его, пока он будет спать.

Внезапно Смерть изумленно вскрикивает и отпускает меня, да еще и отодвигается подальше.

– Зачем ты это сделала? – спрашивает он и выглядит при этом глубоко изумленным. – Я не хочу чувствовать такое.

Я лежу молча, пытаясь отдышаться.

Одним движением он выскакивает из тележки, подходит к коню и собирается в очередной раз уехать от меня.

Проходя мимо, он приостанавливается, ища взглядом мои глаза. Он смотрит и смотрит на меня – и, кажется, то, что он видит, смущает его.

– Прости, – вдруг произносит он отрывисто.

– Не извиняйся, – хриплю я. – В следующий раз, когда мы встретимся, я продумаю, как захватить тебя живым.

И на сей раз, не сомневайтесь, я не позволю своей чертовой совести встать на пути.

Глава 13

Цинциннати, Огайо

Ноябрь, год Всадников двадцать шестой

Ограбление могил заслуживает осуждения. К несчастью, я была вынуждена этим заняться.

Зажимая нос платком, я лезу в карманы раздутого трупа.

– Какая же… мерзкая… вонища.

Я знала, что мертвецы пахнут, но никогда не представляла, насколько зловонны любые вещи, пропитавшиеся духом разложения. Не знала до тех пор, пока не столкнулась с городами мертвых.

Это тело особенно сильно распухло и уже ни на что не похоже.

– Прости, пожалуйста, – говорю ему, – но мне очень нужен… твой… кошелек.

И дергаю тот, но он упорно не желает покидать карман мертвеца.

– Лазария!

Я чуть не падаю прямо на труп, слыша, как эхо разносит в воздухе мое имя.

Мне знаком этот голос.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как я слышала его, но мне кажется, что наша встреча была вчера.

Бросив носовой платок, я хватаю лук и, положив стрелу на тетиву, начинаю оглядываться. Вот он, примерно в квартале от меня или даже меньше, стоит посреди обломков города, стертого с лица земли. Всадник.

У меня перехватывает дыхание. В серебряных доспехах, с этими своими черными волосами и крыльями он ни дать ни взять какое-то мрачное, темное божество.

Нацеливаю стрелу ему в грудь. Давно ли он стоит там, рассматривая меня?

Взгляд Смерти опускается на мой лук.

– Твое оружие не защитит тебя, кисмет.

– Что ты здесь делаешь? – грозно спрашиваю я. Дышу при этом чаще, чем следовало бы, но это просто неожиданность выбила меня из колеи.

– Ты следуешь за мной, – сообщает он.

Сердце колотится как бешеное. Я могла выстрелить. Скорее всего, промахнулась бы, но как знать.

Всадник шагает вперед, концы крыльев волочатся по земле.

– Не приближайся, – предупреждаю я.

– Ты всерьез полагаешь, что твое оружие меня страшит? – спрашивает всадник.

– Я выстрелю.

– А, так ты боишься. – Он наклоняет голову. – Тебе не понравилось мое прикосновение?

Думаю, он специально пытается меня испугать, и, черт его побери, у него получается. Я с жуткой ясностью вспоминаю свои ощущения в его руках, когда жизнь будто вытекала изо всех моих пор.

– Зачем ты меня ждал? – задаю вопрос.

– Зачем ты меня преследуешь? – парирует он.

Это заставляет меня недоуменно нахмуриться.

– Ты и сам знаешь зачем. Тебя необходимо остановить.

– Разве? – Он подходит еще ближе. – А может быть, остановить необходимо тебя?

Надо бы выстрелить в него. Не понимаю, почему я до сих пор не выпустила стрелу.

– Так вот почему ты здесь? – Обведя взглядом все то, что нас окружает, я снова смотрю на него. – Из-за того, что хотел остановить меня?

– Я хотел поговорить с тобой, – неожиданно заявляет он.

У меня холодок по спине – внезапно я понимаю, что я единственный человек, с которым он толком может поговорить. Я не знаю всех нюансов его смертоносной силы, но куда бы он ни пришел, где бы ни появился, он убивает. И, возможно, я единственный человек, с которым он вообще когда-либо разговаривал.

– Ты не заставишь меня изменить решение, я все равно буду преследовать тебя, – заявляю я.

– Кто говорил о перемене решений? – Он осматривает меня с головы до пят, словно оценивая. Почему-то его глаза задерживаются на моих губах, а когда, наконец, поднимаются выше, в этом взгляде мне чудится сильное душевное волнение. Кажется, если я посмотрю в его глаза подольше, то упаду в них и утону.

– Мы с тобой обречены терпеть друг друга, – мягко говорит всадник, делая еще несколько шагов ко мне. Сейчас нас разделяет какой-нибудь десяток футов.

– Не подходи ближе, – предупреждаю я. – Я не шучу.

Смерть, хоть и нехотя, все же останавливается.

Теперь я окидываю его таким же долгим оценивающим взглядом, как перед этим он меня. Все в нем кажется мне прекрасным, и это сущий кошмар. Все, от лица, трагического, древнего, до его странных крыльев и статной могучей фигуры в изысканных серебряных доспехах, – все это притягивает меня.

Видя, как я изучаю его, всадник приподнимает уголок рта.

– Как тебя зовут? – интересуюсь я, держа лук поднятым и целясь ему в грудь. – Или ты откликаешься только на Смерть?

– О, у меня много имен. – Он снова глядит на мой рот, и я замечаю, как играют желваки на его скулах.

– И какие же?

– Анубис. Яма. Шолотль. Вант. Харон. Аид. Азраил – и много, много других. – Его взгляд скользит по мне. – Но для тебя я Танатос.

Глава 14

– Танатос, – повторяю я, на миг теряя бдительность.

Видимо, он чувствует это, потому что улыбается, а глаза его вспыхивают. Всадник – Танатос – делает еще шаг вперед, и я снова напрягаюсь.

– Я выстрелю.

– Так стреляла бы уже. – Это звучит как вызов.

Он мне не верит?

Я выпускаю стрелу. Скользнув по латам, она падает на землю в нескольких футах от него.

Но… всадник, похоже, этого не ожидал.

Я успеваю только поднять руку, чтобы выдернуть из колчана еще стрелу, когда Смерть устремляется вперед, мгновенно сократив расстояние между нами. Я не успеваю ничего сделать, как он выхватывает у меня лук и стрелу и отбрасывает далеко в сторону.

– Эй! – взвизгиваю я.

Не обращая внимания на мои протесты, Танатос сдергивает с моего плеча ремень, на котором висит колчан, и отшвыривает и его. Видя, как колчан падает на труп, который я пыталась ограбить, я морщусь.

И вот теперь я с голыми руками против ангела смерти.

Поднимаю голову выше, выше и заглядываю в жуткие глаза всадника. Он мрачно взирает на меня сверху вниз; на скуле все еще подергивается мускул.