— Я с удовольствием приеду, — сказала она. — Только... понимает ли ваша мама, что моя одежда предназначена для раскопок? У меня нет подходящих нарядов. Думаю, мне не удастся побывать на празднике в честь вашей кузины.

— Не волнуйтесь. Мама поймет. У нее вы наденете платье, которое носили на вилле, — сказал Туарег, имея в виду платье, купленное им.

— Если этого достаточно, — с сомнением произнесла Лайза. Платье, в котором была его мать, несомненно, являлось творением модного кутюрье.

— Так вы приедете? — спросил Туарег.

— Да. Пожалуйста, передайте вашей маме мою благодарность. Вы там будете?

— Нет. Когда я не в пустыне, то живу на своей вилле. Она ближе к городу. У мамы имеется квартира в многоэтажном доме в самом центре Солуддая. Ей там гораздо удобнее, когда уезжает отец. У них также есть дом неподалеку от моей виллы.

— Значит, ваша мама приглашает меня на городскую квартиру? — спросила Лайза.

— Да. Праздник состоится в городе, недалеко оттуда. Но мне пора возвращаться. В пятницу к двум часам я пришлю за вами вертолёт. Вы сможете взять несколько свободных дней?

— Постараюсь к тому времени наверстать упущенное, — пообещала Лайза. Она пыталась догадаться: может быть, он недоволен тем, что она приняла приглашение матери? Может быть, ей следовало вежливо отказаться?

Он протянул ей руку.

— Пойдемте, посмотрим, как вы ходите в этой обуви, а потом мы улетим. — Он помог ей подняться.

Она обошла вокруг палатки, прекрасно справляясь сама, но все же держась за руку Туарега. Он, казалось, не торопился ее отпускать.

— Вы вернулись в пустыню? — поинтересовалась она.

— Пока нет. Но вскоре вернусь.

— Там так замечательно! Надеюсь возобновить мои прогулки, как только смогу. И если профессор Сандерс доверит мне джип.

— Одной ездить опасно, — покачал головой Туарег.

— Вы же живете там один.

— Я — другое дело. Я знаю пустыню, — возразил он.

— А я учусь. Теперь я знаю, что надо надевать плотную одежду на случай песчаной бури и иметь с собой изрядный запас воды. Коротковолновое радио тоже не повредит, но в лагере есть только пара передатчиков, а мне по должности они не полагаются.

— Пустыня может быть безжалостной и беспощадной.

— И все же вы ее любите, — тихо произнесла Лайза.

Он не ответил, глядя куда-то вдаль. Эта земля словно манила, притягивала его.

— Если вы не вернетесь в пустыню, чем будете заниматься? Ведь не катать же меня? — спросила она, садясь в коляску.

— У меня много разных дел.

— Проектировать дамбу?

— Для этого есть инженеры.

— А что вы изучали в университете?

— Механику. Я тоже внес свою лепту в строительство дамбы.

— А чем еще вы занимаетесь? У вас есть работа, на которую надо ходить каждый день?

— У меня есть офисы в столице. Большая часть моей работы — специальные проекты для моего дяди, — сказал Туарег. — Прежде Нура любила путешествовать, и мы больше времени проводили за пределами страны. Нас можно было назвать неофициальными послами Мокансаида! По крайней мере так часто говорила Нура. Она любила Европу.

— Правда? Но здесь же так здорово! — удивилась Лайза.

Туарег слегка нахмурился. Безобидный вопрос. Но он сам не раз задумывался, почему Нура предпочитала большую часть времени проводить вне дома. Пустыня ей тоже не нравилась. Она предпочитала приемы и походы по магазинам за новыми платьями и драгоценностями. Такого рода занятия всегда держали ее в тонусе.

Он взглянул на Лайзу, полную искреннего энтузиазма. Она восторгалась его шатром, садом вокруг виллы, пейзажами, увиденными с воздуха. Даже следами древних караванов! Может быть, дело в новизне? Будет ли она таким же энтузиастом в ближайшие десять, пятьдесят лет?

Впрочем, какое ему дело? Пора улетать. Он выполнил свой долг, привез доктора, передал записку матери, полагая, что это всего лишь вежливое письмо после знакомства с Лайзой. Приглашение застало его врасплох.

Сегодня он думал, что видит ее в последний раз. Рядом с Лайзой он испытывал чувства, которые, казалось, давно ушли. Нура умерла. Он любил ее с тех пор, когда они были подростками. Ему понадобилось три года, чтобы прийти в себя после ее смерти, но все равно он ощущал потерю так же остро, как в первый день. Никто никогда не сможет занять ее место!

Тогда почему же ему вдруг захотелось провести пальцами по волосам Лайзы? Почему он хочет сопровождать ее, когда она в столице пойдет фотографировать старинные здания? Есть ведь много других людей, кто мог бы ей показать лучшие образцы архитектуры. Почему его неожиданно потянуло отвезти ее к себе в шатер и разделить с ней свое убежище? Ведь шатер былего спасительным укрытием. Там никогда не бывала даже Нура! А Лайза не имеет ничего общего с Нурой.

Чем скорее он расстанется с ней, тем лучше.

— Я пришлю вертолет в пятницу, — пообещал он и без лишних слов покинул ее. Ему хотелось скорее улететь отсюда.

Она не была такой красавицей, как высокая, холеная, утонченная Нура. Лайза была невысокой и более полной. Своей веселостью она скорее напоминала щенка, чем сексуальную женщину.

Неправда! Не щенка же ему хочется погладить сейчас по голове, ему неинтересна реакция щенка на пустыню и его заливистый лай при новых впечатлениях, неинтересно, почему щенячьи глаза могут менять цвет...

У вертолета его уже ждал доктор аль-Биминан. Заведя мотор, Туарег бросил взгляд в сторону палатки. Лайза стояла у входа. Издали он видел ее неотчетливо, но знал, что она наблюдает за ним. На одно странное мгновение он почувствовал необычайный душевный подъем.

К двум часам в пятницу Лайза превратилась в комок нервов. Она собрала лучшее из одежды, взятой с собой из дома, но понимала, что она подойдет только для очень скромной вечеринки. Его мать в записке говорила, что ее муж уехал из города и ей на уик-энд нужна компания. Может быть, ей просто хотелось узнать что-то новое о Сиэтле и работе Лайзы на раскопках, и они приятно проведут время или в доме, или в патио.

Она услышала звук вертолета задолго до того, как увидела его, и перепроверила весь свой багаж. С собой она взяла одежду, косметику, дневник и футляр с камерой. Конечно, без разрешения Ясмин она не станет фотографировать ее дом. Но если они отправятся на прогулку или куда-нибудь еще, камера должна быть готова. Она также захватила с собой копию альбома на память, чтобы показать его хозяйке.

Профессор Сандерс вышел вместе с ней посмотреть, как приземляется белый вертолет.

— Ты вернешься к воскресенью, да? — поинтересовался он.

— Да, профессор. Вам что-нибудь привезти из города? — спросила она. Профессор питал слабость к мороженому и неоднократно жаловался, как ему не хватает этого лакомства.