людей. Различия слишком велики. Вы никогда не сможете контролировать людей так, как могу я или Хризея.

Заговорил другой ксанти:

– Но ты понимаешь, к чему это приведет человеческую расу? Под таким контролем ваши ахерцы станут безмозглыми машинами. Лишенные жизненной энергии, они будут стареть и умирать, как животные. Сомневаюсь, чтобы они могли прожить больше десяти сезонов.

– Что с того? – пожала плечами Хризея. – Есть и другие народы, которые мы сможем использовать: коханурцы, норрикийцы, кемрийцы, весь мир. Не забудь, у нас будут столетия, мы никогда не умрем.

– Вас совсем не волнует судьба вашей расы?

– Она больше не будет нашей расой, – сказал Шорзон. – Мы будем богами, будем мыслить, и жить, и владеть такими силами, какие они себе и представить не могут – как не можем мы сейчас. Для начала можете делать с нашими людьми здесь, что хотите. Это не имеет значения.

– Но не трогайте желтоволосого мужчину их Конахура, – резко сказала Хризея. – Он мой – навсегда!

Тцату сидел задумавшись, как статуя древнего кемрианского бога-чудовища, отлитая из золота. Наконец он медленно кивнул, и единый необычный вдох пробежал по длинному столы: все повелители ксанти согласились.

– Да будет так! – сказал Тцату.

Корун пошел назад по туннелю, не заботясь о том, что его могут обнаружить, слепой и глухой от безумия, ревевшего в голове. Хризея… Хризея… Хризея…

Не ужас этого плана, срыв которого, даже если удастся это сделать, покажет, какие неимоверно могущественные силы выступают против человека. Это он может выдержать, он готов сражаться до конца, пока способен дышать. Но Хризея…

Она была частью этого плана. Она помогала его создавать, холодно приговорила всю расу к гибели. Она лгала ему, обманывала его, предала его, использовала его и сейчас хочет получить его как игрушку, как бессмертную марионетку… Колдунья! Колдунья! Колдунья!

Она менее человечна, чем эриний у ее ног, чем сами ксанти, она безумна тем безумием, которое он и представить не может… Хризея… Хризея… Хризея… Я любил тебя. Я любил тебя всем сердцем.

У него не осталось ни надежды, ни желаний, кроме стремления отомстить, прежде чем его убьют. Разве старый ксантианский колдун не предсказал, что он принесет смерть? Да, вечными жестокими богами, которые определяют судьбу людей, он сделает это!

Он дошел до коридора и побежал.

VIII

Длинная изогнутая рама вела в темную яму – темницы должны быть недалеко…

Он сжался тени, когда мимо проходил отряд воинов. Они разговаривали на своем свистящем хриплом языке и не заглядывали в углы лабиринта. Когда они прошли, Корун двинулся дальше.

Каменные стены стали грубыми каменными туннелями, вырубленными в скале под замком. Он шел в темноте, которую лишь изредка разгоняло свечение грибов. Темнота шипела и шелестела, в ней что-то двигалось. Он увидел блеск трех красных глаз, наблюдавших за ним; что-то скользнуло по ногам. Откуда-то донесся крик. Когда он был здесь раньше, это его сотрясало, но теперь…

Какое это имеет значение? Важно убить как можно больше этих чудовищ, прежде чем они убьют его.

Коридор привел в большое помещение, пол которого был покрыт маслянистой черной водой. Идя вдоль воды по узкому скользкому карнизу, он видел, как шевелится в воде какой-то уродливый черный гигант, темней самой ночи. Он глухо заревел и поплыл к нему. Волна гнилого запаха охватила Коруна, у него сдавило горло, он задыхался.

Корун стоял, покачиваясь, на краю карниза, и чудовище выползало к нему. Корун видел, как тусклым голубым светом сверкают его зубы, но глаз не было – оно слепо. Он пошел по карнизу к выходу вдали. Земля дрожала под тяжелыми шагами чудовища.

Он прыгнул вперед, и челюсти захлопнулись за ним. Пробегая дальше по туннелю, он слышал за собой глухой рев. Далеко оно за ним не пойдет, но возвращаться этим путем нельзя.

Неважно, неважно. Он выбежал в другое открытое пространство. Оно освещено тусклым мерцающим костром, над которым склонились три вооруженных ксанти. За ними свет блестел на железной решетке, а за ней движутся фигуры. Это люди!

Корун бежал по полу, меч кричал в его руке. Он разрубил кости черепа одного стражника. И прежде чем успел высвободить меч, остальные двое набросились на него.

Он нырнул под убийственную пику и подобрался ближе к тому, кто орудовал пикой, ударив снизу вверх кинжалом. Ксанти закричал и прижал к себе человека, впившись зубами ему в плечо. Корун слепо ударил и разрезал горло. Они упали на землю, сжимая друг друга, сражаясь, как звери. Нож Коруна погрузился в ребра ксанти, и хватка того ослабла. Человек схватился руками за окровавленные челюсти, не обращая внимания на клыки, и развел их. Кости челюстей сломались, когда он разводил их.

Он выкатился из-под слабо дергающейся твари и поискал третьего стражника. Тот безжизненно лежал у прутьев решетки: Корун заставил его отступить к прутьям, а у людей было оружие.

* * *

Тяжело дыша, Корун встал. В камере звучали энергичные голоса, люди трясли решетку и вопили в безумной радости.

– Корун! Капитан Корун! Выведи нас отсюда! Мы разорвем горло Шорзону! Ааагнгррх!

Конахурец нагнулся к мертвому ксанти, на поясе которого висела связка ключей. Руки его дрожали, когда он пытался открыть замок. И когда открыл дверь, люди вырвались единым потоком.

Он тяжело оперся на руку умлатианца.

– Что с вами было? – спросил он.

– Дьяволы отвели нас сюда и заперли дверь, – ответил синий человек. – Позже пришла целая группа их в богатых одеяниях, и неожиданно мы все увидели, как Шорзон превратил нас в рабов; нам неожиданно перестало казаться, что только повиновение ему возможно. Мванзи, позволь мне перерезать ему горло!

– У тебя может скоро появиться такая возможность, – сказал пират. Он чувствовал, как к нему возвращаются силы, распрямился и посмотрел на всех в мерцающем свете. Глаза их блестели в тени, яростные, как металл их оружия.

– Слушайте, – сказал он. – Мы можем выбраться отсюда¸ но за море Демонов нам не уйти. Но я знаю способ уничтожить весь этот проклятый дом и всех, кто в нем живет. Если вы пойдете за мной…

– Да! – Резкий крик наполнил пещеру свирепым гулом. Люди трясли оружием, красный огонь отражался от стали. – Да!

Корун поднял свой меч и пошел по ближайшему проходу. Он смутно видел, что из его ран идет кровь, но не чувствовал боли – сейчас не до боли. Надо найти дьявольский порошок. Тцату сказал, что он где-то здесь внизу.

Они шли по одному извилистому туннелю за другим, потеряв во влажной тьме всякое представление о направлении.