их место в ряду тут же занимали новые. Отступали по коридору, порываясь к свободе и оставляя за собой тела.

Впереди показался конец коридора. И чудовищная чугунная дверь закрывалась.

У выхода стояла Хризея. Дикий ветер бури снаружи развевал ее плащ, красные крылья бились в освещенной молнии тьме вокруг ее лица в безумном гневе божества!

– Оставайся здесь! – крикнула она. – Оставайся здесь и будь изрублен, ты, тройной предатель!

Ближайший умлотуанец набросился на нее. Дверь захлопнулась перед его лицом, заскрипел засов снаружи. Они заперты в коридоре, и теперь ксанти могут расстрелять их из луков.

Внизу в темнице огонь дошел до конца фитиля. Пламя ворвалось в открытый ящик с порошком и потянулось к грудам других ящиков.

IX

Первый взрыв вызвал глухой грохот. Корун почувствовал, как задрожал пол под ногами. Люди и ксанти стояли неподвижно, глядя друг на друга расширенными глазами, ожидая общей судьбы.

Так все кончается. Шорзон, и Тцату, и все его колдуны – все это исчезнет, но Хризея, безумная, любимая Хризея свободна, и одни боги знают, какой ад она разверзнет среди потерявших предводителей ксанти.

Стены застонали от нового гулкого грохота.

Что ж, смерть приходит к каждому человеку, и он не так уж плохо встречает ее. Корун начал осознавать, насколько он устал. Кровь текла из многих ран, и дышал он с трудом.

Умлотуанцы в панике били по двери. Но двадцать или чуть больше выживших не могли сломать ее.

Ревел дьявольский порошок. Пол под ногами Коруна головокружительно наклонялся. Он слышал, как осыпаются стены.

Погоди – погоди! Одна возможность! Один шанс, клянусь богами!

– Будьте готовы выбегать, когда стены рухнут! – крикнул он. – У нас будет очень мало времени…

Ксанти бежали в ужасе. Люди остались одни, они ждали, пока продолжали греметь взрывы. Трещины пробежали по стенам, пыль заполнила влажный воздух.

Бабах!

Корун видел, как раскачивается ближайшая стена. Пол выпятился, и Корун упал на качающуюся землю. Весь мир охватило безумие разрушения.

Карниз прогнулся, дверь раскрылась. Корун бросился в образовавшееся отверстие, как прыгнувший эриний. Люди бежали за ним, через расширяющееся отверстие, а за ними рушилась крыша.

Кто-то закричал, этот крик заглушила ярость рушащегося камня. Летели обломки, Корун видел, как один из них разбил, как арбуз, голову человека. Он дико бежал вперед через падающий фасад.

Снаружи безумие бури, кричащий ветер заполняет небо, гоня перед собой потоки дождя и града. В холодном блеске сверкают непрерывные молнии, грохочет продолжающий взрываться дьявольский порошок. Они пробежали по двору, выбежали через покинутые внешние ворота.

Порыв, который словно расколол небо. Корун упал, как будто от удара гигантского кулака. Он лежал в грязи и смотрел на столб пламени: замок, как на крыльях, взлетал в небо. Гром гремел над землей, перекликался с бурей в небе.

Корун ошеломленно встал и оперся на дерево, с которого буря сорвала всю листву. Дождь косо летел перед ним, взбивал грязь под ногами, вверху сверкали молнии. Смутно, оглохшими от грохота ушами, он услышал рев моря. Посмотрев вниз на водопад, в который превратилась идущая вверх тропа, он увидел, как раскачивается стоящая у берега «Брисея».

Он сделал знак подобравшемуся к нему Имазу. Он сам едва слышал свой голос сквозь рев бури.

– Отведи людей вниз. Мы не можем отплыть в такую бурю, но закрепите корабль и охраняйте его. Если к концу бури я не вернусь, плывите домой.

– Куда ты идешь? – крикнул умлотуанец.

– Возвращаюсь – может быть. Оставайся на корабле!

Корун повернулся и пошел назад к развалинам.

* * *

Усталость исчезла. Он был подобен машине, идущей без мыслей и боли, пока ее не выключат. Хризея пойдет куда-то на возвышенность, тупо думал он.

За ним пошел Имазу¸ но остановился. Он ощутил необыкновенное одиночество, испытываемое Коруном. Никто не должен идти за ним. И им нужно спасти корабль. Имазу сделал жест немногим уцелевшим товарищам, и они начали медленно спускаться к гавани.

Замок превратился в груду разбитых камней, камни по-прежнему конвульсивно шевелились от последних взрывов дьявольского порошка. Дождь заливал развалины. В обезумевшем небе сверкали молнии.

Корун прорывался сквозь кусты, которые цеплялись за ноги и царапали кожу. Он по-прежнему держал в руке меч, зазубренный и затупившийся в битве. Он шел механически, почти не замечая на пути деревьев, сгибающихся под ветром.

Ему пришло в голову¸ что он сражается за Кромана, ахерского талассократа, правящего завоеванным Конахуром. Но бывают вещи похуже чужеземного правления, если правит человек, а большее зло сейчас бежит к горам.

Вскоре он вышел на голые камни выше джунглей. Дождь бил по нему, подгоняемый ветром, который кричал, как обезумевший зверь. Гром гремел и перекатывался над головой, это был зов судьбы¸ отвечающий на биение его сердца. Вода бежала по ногам, устремляясь в пенный путь к морю.

Она ждала его на верху высокого голого холма. Плащ плотно облегал ее тело, но ветер подхватывал его и рвал. Дико развевались на ветру ее мокрые от дождя волосы.

– Корун, – позвала она сквозь порыв бури. – Корун.

– Иду, – сказал он, не заботясь о том, слышит ли она его. Он поднимался туда, где стояла она на фоне небесного огня. Они смотрели друг на друга, а вокруг бушевала буря.

– Корун…

Он поднял меч, и она прочла смерть в его взгляде. Ее очертания расплылись, у него на глазах появилось чудовище.

Он горько рассмеялся.

– Я знаю, что такое твоя магия, – сказал он. – Ты видела, как я убил Тцату.

Она снова стала человеком, прекрасной женщиной, легконогим духом урагана. Лицо ее в свете молний было белым.

– Периас! – закричала она.

Эриний пополз вперед, прижимаясь брюхом к земле, хлеща хвостом. Ад смотрел из этих ледяных зеленых глаз. Корун, держа меч в руке, приготовился.

Периас прыгнул – не прямо на человека, а в воздух. Крылья его поймали ветер и подняли его высоко. Развернувшись в полете, он стрелой устремился вниз. Корун ударил его. Эриний увернулся от удара, концом крыла сам ударил человека по запястью. Меч вылетел из руки Коруна. И эриний набросился на него.

Корун упал под этим нападением. Клыки эриния устремились к его горлу, когти впились в мышцы. Он, отбиваясь, протянул руку, и зубы впились в нее, прокусили до кости.

Корун ногами, как ножницами, обхватил жилистое тело, прижался ближе, чтобы когти задних лап не могли разорвать ему живот. Его свободная рука устремилась вперед, вцепилась, он почувствовал, как вырывает глаз из глазницы, и эриний в крике раскрыл пасть. Корун высвободил изорванную руку. Кулаком ударил зверя-дьявола и