примоталось и давай меня растягивать , чтобы порвать на две части. Я посинел весь, хриплю и не о чем уже не думаю. Лишь бы побыстрее все закончилось.

А Микола в это время, оказывается, рюкзачок на спину надел и прыгнул в воду, как спортивный пловец. Он то видел, куда кортик упал, и за ним нырнул сразу. Подобрал его ещё до того, как кортик дна коснулся. Потом, не выплывая на поверхность, по-лягушачьи устремился под водой к монстру.

Я хоть и задыхался, но услышал, что он выплыл и что-то кричит там. А он, оказывается, до самого тела добрался, до туловища то есть, откуда щупальца росли. Голова у чудища огромная в слизи, как у осьминога, из задницы откуда-то росла. Микола, как обезумел. Как мозговую часть Бизона нашел, так и давай её кортиком дырявить. По самую рукоять бьет, снова и снова, как психбольной, да еще кричит что-то про мать-перемать.

Вокруг кровище бурлит. И сам он весь кровью измазанный. Вскоре отпустил меня Бизон. Обессилел он от кровопотерь таких. Я в воду плюхнулся и давай дышать. Глаза из орбит вылазят. Гляжу, Микола по-прежнему зверя всплывшего дырявит. Да только теперь Бизон на него переключился. Обмотал его за талию и от себя отстранил.

Микола мне кортик швыряет, чтобы я продолжал. Я к щупальцу и давай его пилить, что паренька освободить. Микола в воздухе туда-сюда мотается, щупальцем обвязанный. Но отсечь эту гидру я не успел, меня тоже обмотало. Висим, качаемся над болотом и орем во все глотки.

Надоело это все зверю, видимо. Или обезумел он, но вдруг, как припустит по болоту вместе с нами. Мы с Миколой, как живые трофеи, то в воду погружаемся, то обратно воздух всплываем. У Бизона точно припадок случился. Вот он и дергал щупальцами туда-сюда, а то бы догадался уж нас под водой держать, пока мы не издохнем там без воздуха. В такой свистопляске я кортик в воде выпустил и сердце мое упало. Без оружия как нам теперь?

Но оказалось, что Микола здорово его продырявил. Да и кортик был в Хаминой крови испачкан. Скоро обессилел наш враг и где-то среди болотных островков остановился, и щупальца, наконец, расслабил.

Мы в воду рухнули, а всплыли уже свободные от пут. Кричим, ликуем от радости.

– Крепко же ты его, – говорю, – нашинковал.

– Так ему и надо! – со злостью процедил Миколаэ – За все годы, что меня в землянке держал.

Смотрю Микола не успокоился, по щупальцам к голове подбирается.

– Чего ты делаешь? – говорю.

– Где нож? – спрашивает.

– Нет ножа, – говорю. – Обронил.

– Ладно, так достану, – и руку в розовую пасть Бизону просовывает, а сам пыхтит и зубы скалит.

– Помоги, – говорит.

– Чем помочь то?

– Пасть ему пошире держи.

Раскрыл я пасть монстру пошире ( зубов там хоть и много, но все мелкие) , а Микола ему в глотку руку по локоть всунул и шевелит там внутри. Затем зацепился за что-то и с усилием вырвал наружу кровавый ошметок сердца, размером со зрелую дыню.

– Теперь не родишься, – говорит Микола сердцу и кладет его в рюкзачок наш.

После мы вылезли на ближний островок и упали без сил в кустах морошки под старой ольхой.

19 серия. Бизонье сердце

Проснулся я от холода. Приподнялся на руках и на землю сел, оглядываюсь вокруг. Рядом Микола дрыхнет так, словно сто лет не спал. Тут же между нами рюкзачок лежит с пузырьком важным, с сердцем бизоновым, да со снедью разной. Рукой я шею свою потрогал и с облегчением вздохнул. На месте ключ висел, рядом с мешочком, где письмена покоились, трудно добытые. Всё при мне, кроме кортика, что на дне теперь лежит.

Гляжу я дальше. На островке мы небольшом, с несколькими корявыми деревьями и кустами черными. А вокруг, что ни глянь, туман зловещий клубится над зеленым болотом. Судя по всему, день уже за полдень перевалил, хотя солнце не видать. Скрылось солнце под покровами тумана. Слева-справа чирикает птица, потом тишина, всплеск в стороне, и дятел, как застучит. Ну, лес он и в Африке лес.

Так, думаю, времени у нас нет, лежать тут, разлёживать. Выбираться надо с болот, да врата искать к рогатому мучителю, что Камиллу в коме держит и Хаму с собой в тартар забрал.

– Эй, – толкаю Миколу в плечо, а вместо голоса у меня хрип. Простыл что ли?

– Эй! – говорю уже громче и вот теперь голос у меня прорезался.

Микола проснулся резко, как черт из табакерки. Подскочил, тут же на меня кинулся и давай душить. Потом признал по лицу, что я это, Лёха, и отпустил меня.

– У тебя нервы в хлам, – говорю, а сам шею потираю. – Лечиться бы надо.

Микола вроде как мимо ушей мое замечание пропустил, лицо кислое такое сделал и говорит:

– Есть охота.

Я беру рюкзак, расстегиваю, и там сразу сердце это гадское вижу, размером с радиоприемник.

– Нафига ты сердце с собой взял? – у Миколы спрашиваю, а сам из рюкзака воду, вяленое мясо достаю, да сухари.

Микола смотрит на еду эту и глаза разевает все шире и шире.

– Откуда? – спрашивает.

– Есть добрые люди. Не ты один шаром был. Другая еще была.

– Рыжая такая? – ухмыльнулся Микола.

– Угу, – говорю и сам на него так с прищуром смотрю. – Знаешь её?

-Видел пару раз. В лесу нас не так уж и много.

Я кусок вяленного мяса Миколе протягиваю.

– Так нафига тебе сердце? – снова спрашиваю.

– Сразу видать, ты не местный, – деловито отвечает Микола и закидывает мясо в рот. – В сердце бизоньем сила, а она нам еще пригодится.

– Сила? Это какая ещё сила?

– Демонская, – говорит Микола. – В Лесу такие вещи на дороге не валяются. Ты вот, например, знаешь, как нам до врат адовых теперь добираться?

– По звезде, – говорю. – Мне так сказали. На звезду, что на западе смотреть и идти прямо на неё.

– Звезда это хорошо, – говорит Микола с набитым ртом. – Только ведь не видно сейчас ни черта. Да и я этих мест не знаю. Далеко Бизон нас утащил от троп знакомых.

Я оглянулся и впрямь: кругом туман плотный клубится, неба не видать и вперед только метра на три-четыре видно, а дальше молоко одно.