— У нее суперобъектив, — буркнул Глеб. — Ивсе равно ее могут заметить и…

Он не договорил, но Виктор немедленно представил все теужасы, которые стоят за этим "и".

— Даже если мы запишем номер «Жигулей» и щелкнем тех,кто в них сидит, что нам это даст? — задал он вопрос. — Мы же немилиция, чтобы установить владельца машины по номеру. И вообще… Тут какая-тоафера. И никто из нас в глаза не видел людей, которые внезапно воспылали ко мненездоровым интересом. Толку будет от этих снимков! Так что не ходи на улицу,Полина, не рискуй. Глеб абсолютно прав. Нечего лезть на рожон.

Три с половиной года назад Полина рыдала бы от счастья,прояви Виктор подобную заботу. Но теперь она повзрослела и рыдать несобиралась. Она ушла в пустой кабинет, легла на диван, свернулась калачиком ипроспала четыре часа. Глеб с Левкой все это время демонстрировали Викторурезультаты своих трудов. Вокруг них могло происходить что угодно — пожар,наводнение, рукопашный бой лаборантов с профессорами, они бы ничего незаметили.

Проснувшись, Полина встряхнулась, словно собака, повесиласумку на плечо, выскользнула в коридор и отправилась на первый этаж. Пожалуй,хорошие снимки можно сделать из окна туалета. На цыпочках, чтобы зря нетревожить охранников, она проследовала в дамскую комнату. Окно оказалосьдовольно высоким — пришлось лезть на подоконник. Снаружи хныкал дождь, ичумазые машины проносились мимо институтского дворика, въезжая в одну и ту желужу.

Темно-серые «Жигули» стояли поблизости, и внутри находилисьдва человека — один на месте водителя, другой сзади. Надо полагать, бандитысчитали, что когда-нибудь Виктор все же явится в лабораторию. Кажется, им и вголову не приходило, что в институт можно попасть еще и через служебный вход.Впрочем, он чаще всего бывал закрыт, так что неудивительно, что наблюдателиограничились только парадным. «Водителя, пожалуй, удастся незаметносфотографировать, — подумала Полина, — а пассажира вряд ли. Вот еслибы передвинуться на несколько метров влево…»

Там как раз располагалось окно мужского туалета. Конечно,можно было привлечь к съемкам кого-нибудь из ученой троицы, но Полина решила,что потратит больше времени на препирательства. Сейчас в институте и народу-тоникого нет. Если ее застукают в комнате, обозначенной буквой М, она простоскажет, что ошиблась дверью.

Естественно, ей и в голову не пришло, войдя внутрь,проверять кабинки. Между тем в самой крайней важно восседал на унитазеуважаемый человек — профессор Милослав Бенедиктович Рамазанов-Кляппо. Услышаввозню и пыхтение, он насторожился. В пустых туалетах всякое случается, надобыть начеку!

Между тем Полина влезла на подоконник и сделала несколькоснимков. И тут Рамазанов-Кляппо кашлянул, просто на всякий случай — чтобыпредупредить о своем присутствии. Услышав это покашливание, Полина растеряласьот неожиданности и сверху, с подоконника, заглянула в кабинку, держафотоаппарат на весу. Подчиняясь закону подлости, аппарат повернулся, Полининпалец сам собой нажал на спуск, и раздался щелчок.

— А-а-а!!! — закричал профессор голосом снежногочеловека, которого альпинисты ослепили фонариком. Вернее даже наоборот: голосомальпиниста, ослепившего фонариком снежного человека. — А-а-а!!!

Подхватив штаны, Рамазанов-Кляппо выбил дверь кабинки плечоми, звякая пряжкой ремня, закружил между умывальниками. Полина спрыгнула сподоконника и возмущенно воскликнула:

— Что же вы так орете!

В ту же минуту в туалет ворвались двое охранников. Увидев профессорав полуспущенных штанах и при нем хорошенькую блондинку с сердитой физиономией,они растерялись.

— Что вы тут делаете? — удивленно спросил один изохранников и немедленно покраснел. — То есть я хотел сказать: чтослучилось?

— Она… — пробулькал Милослав Бенедиктович и показалкривым профессорским пальцем на Полину. — Она меня…

— Честное слово, я ничего с ним не делала, —оправдывалась та. — Я просто перепутала двери.

— Она меня… — продолжал настаивать на своемРамазанов-Клнппо, — сфотографировала!

Наконец он выговорил это слово и немедленно покрылсяиспариной. В страшном сне ему не могло присниться ничего подобного!

— А! — обрадовался охранник. — Компроматсобираете, дамочка?

— Боже мой, какой еще компромат? Что у него естьтакого, что может его скомпрометировать? — возмутилась Полина, — Как— что?! — возопил оскорбленный до глубины души профессор. — Вампоказать?!

— Милослав Бенедиктович! — укоризненно воскликнулвторой охранник.

— Давайте, давайте! — любезно согласилась Полина,дивясь профессорскому тщеславию. — Может быть, согласитесь позировать?Сопроводим красочным снимком одну из ваших научных статей. Уверяю вас, онабудет пользоваться чрезвычайной популярностью.

— Да кто вы такая?! — заверещал профессор, иохранники немедленно сделали стойку.

Действительно, кто это такая? После долгих препирательств иобъяснений Полину решили отконвоировать в лабораторию к брату и его коллегам.Один охранник остался на посту, а второй повел ее наверх, приговаривая:

— Научные кадры, девушка, требуют особо бережногоподхода. Их тревожить нельзя. Растревоженные, они такого могут натворить — малоне покажется!

Полина фыркнула.

— Вот, — сообщил охранник, заталкивая Полину влабораторию. — Это ваша дама?

Глеб, Левка и Виктор одновременно обернулись и уставились нанего. Лица у всех были одинаково непонимающие.

— Наша, а что? — откликнулся наконецВиктор. — Что вам от нее понадобилось?

— Мне понадобилось? — сердито переспросилсекыорити. — Она в мужском туалете делала непристойные снимки! Подловилапрофессора Рамазанова-Кляппо без штанов и давай его фотографировать! Кстати, выбы пленочку того… засветили.

— Еще чего! — отшила его Полина. — У меня наэтой пленке ценные кадры.

— Полина! — потрясенно воскликнул Глеб. —Рамазанов-Кляппо — старый козел! — Охранник суетливо повертел головой иначал пятиться. — То есть я хотел сказать: он уважаемый человек, —поправился Глеб. — Только ужасно старый. У него там нечегофотографировать!

— Я сказала ему то же самое, — заметила Полина,плотно закрыв за охранником дверь. — Можешь не волноваться: твой Кляппо непроизвел на меня впечатления, и я не сбегу с ним в Козельск, чтобы тайнообвенчаться.

Сообщив это, она проследовала в соседнюю комнату, гордопроцокав каблучками.

— Да уж, Глеб, — пробормотал ей вслед ЛевкаЕмельянов. — Иметь младшую сестру — это все равно, что присматривать изокна многоэтажки за новенькой иномаркой без сигнализации.

— Кажется, мне надо поправить макияж, — сказалаАнжелика Перевалова, выворачиваясь из объятий доктора Соловейчика. Достала изсумочки пачку бумажных платков и, выдернув один, протянула ему, короткопояснив: