– Злые куклы нельзя делать… Через злые куклы в мир может проникать что-то очень плохое. Была у меня парочка таких кукол… я их сожгла – неприятности начались. Вот так! Смотри, какие красивые камни я собрала!

– Очень красивые, Лолита!

– Что!.. Ты что!?.. Другая бы на тебя знаешь, как за такое обиделась!

– Извини!

– Да ладно. Кстати, у меня для неё сюрприз – я сделала куклу «Лолиту». Подарим ей сегодня?

– Тамара, она очень обрадуется!

– Вот, теперь правильно меня назвал. И где ты всё время летаешь!? Но, если честно, мне трудно было сделать её куклу. Внешнее сходство можно предать легко, но вот её характер… Трудно его уловить, она бывает такой разной… Даже не буду тебе рассказывать, какой она бывает. И ты тоже… Мне кажется, что для вас обоих все люди – иностранцы. И вы оба стараетесь говорить с ними на их языке. И только между собой, наверное, говорите на своём языке – родном. Мне очень хочется её обрадовать, она мне столько помогала.

Я расположился на траве и стал рисовать воду, отражающую белые облака. Тамара села неподалёку и разложила на своём этюднике, найденные камешки. Полюбовавшись ими, она обхватила руками колени и, положив на них голову, посмотрела на меня.

– Вчера мне приснился Джон, – сказала она тихо.

(Примечание: Янис, все называли его – Янка, Ян, Джон, был её парнем, он погиб в Академии, съезжая по перилам лестницы – не удержал равновесие и полетел в лестничный пролёт).

– Мне приснилось, – продолжила она, – что зазвонил телефон, я подняла трубку и услышала его голос. Спокойно и медленно он сказал: «Тамара, поздравляю тебя с днём рождения!» А я… спросила его в трубку: «Как ты?» Но он мне так ничего и не ответил. А ведь мой день рождения был три месяца назад… Или «там» нет времени, и эти три месяца ничего не значат.

– Тамара…

– Что?

– Я… найду тебе очень красивые камни. Вот увидишь.

Закончив акварель, я лёг набок и закопался лицом в траву. Вот он – таинственный и неведомый лес, который мы не замечаем под нашими ногами. Всё здесь древнее, это мир, в котором нет ещё человека, здесь обитают страшные чудовища, покачиваются гигантские стволы ромашек, простираются над головой, защищая от дождя, широченные навесы папоротника, а в пушистый мох можно провалиться с головой… И как много страшных существ с клешнями, выпученными глазами, усиками… Как хорошо спрятаться здесь, вдали от всех!.. Спрятаться… и закрыть глаза…

Я не заметил, как заснул, а проснулся от того, что меня тронул за плечо Эдгар.

– Виталий, проснись!

– Что случилось, – спросил я с приподнимаясь, почуяв в тоне Эдгара что-то тревожное.

– Там в канаве Шарик лежит.

– Какой Шарик? – не понял я спросонья.

– Собака Лолиты. Забыл что ли? Ник её ножом пырнул, я сам видел. Он там, на поляне у леса… пьяный в дрезину.

– Пойдём, – сказал я, вставая.

– Ты только не встревай. Пускай уйдёт, отоспится, – сказал Эдгар.

Ник сидел под деревом у леса и перебирал струны гитары.

– Идите слушать мой новый шедевр! – сказал он хрипло, когда мы подошли. Тамара села возле него, а Эдгар чуть поодаль. – Называется «Баллада о монгольских лошадях».

И он взял несколько аккордов.

– Ты зачем это сделал? – спросила Тамара, глядя на него в упор синими глазами.

– Ты, кукла, не нервничай!..Зачем? Пусть не гавкает.

– Кончай тут РВС цитировать, – сказал я тихо.

– Чего ты, черномазый! Тебя тут никто не боится. Я и Лолите твоей голову отвинчу. Сука! Не хочет со мной по-русски говорить.

– Она с тобой просто не хочет говорить, – сказала Тамара.

– Всё равно ей голову отвинчу, но сначала посмотрю, как она владеет своим латышским языком.

Ник встал, сделал из горлышка бутылки глоток, бросил её в кусты и скрылся в лесу.

Я двинулся было к лесу, но Тамара взяла меня за локоть.

– Виталик, давай, как в прошлый раз?! Прошу тебя! – сказала она.

Я снял майку, вывернул её наизнанку, и Тамара замотала мне голову, оставив только щель для глаз.

В лесу было сумрачно, я пробирался всё глубже, перешагивая через поваленные деревья. Впереди за ветвями светилась на солнце маленькая полянка в глубоком колодце окружающих её елей. Ник сидел на стволе поваленного дерева, он увидел меня и вскочил. Его взгляд был оторопелым, и ещё я заметил в его взгляде испуг. Самое время! Я быстро пошёл на него, краем глаза заметив нож, воткнутый в ствол. Быстрый замах ногой, словно собираюсь ударить в пах… а дальше, как в замедленной съёмке – вижу его инстинктивно опускающиеся руки… Его голова резко мотнулась от удара по кончику подбородка, глаза закатились, и, запрокинув голову, он упал на спину. Я низко наклонился над его лицом. Глаза его были закрыты, он едва заметно дышал…

Лолиту мы с Тамарой увидели в канаве у лесной дороги, переплетённой корнями и усыпанной сосновыми иголками. В чёрной жиже я не сразу увидел её собаку, а просто видел её худенькую, перепачканную руку на чём-то мокром, грязном, слипшемся. Лолита обернулась ко мне, всё лицо её было мокрым от слёз.

– Он умирает! У него дёргаются ноги!.. Помоги мне, я хочу, чтобы он на меня посмотрел.

И она заплакала.

Спустившись в канаву, я с чавкающим звуком, вытащил пса из грязи и приподнял, прижимая к себе. Лолита обняла своего Шарика, накрыв его золотыми волосами.

– Cik tev slikti! – шептала она. – Skaties uz mani! Skaties!.. (Латыш. «Как тебе плохо! Смотри на меня! Смотри!..»)

Я почувствовал, как пёс обмяк у меня в руках и стал тяжелее.

– Как ты думаешь, он успел увидеть меня? – подняла на меня Лолита глаза полные слёз.

– Конечно, ведь он лизнул твою руку. Успокойся!.. Он заснул, и ему больше не больно…

– Мне больно, – ответила Лолита, касаясь груди и тяжело дыша. – Помоги мне. Ты ведь поможешь?

– Конечно, Сейчас всё сделаем. Сейчас мы найдём… где…

– Я знаю, где. Он любил там спать. Пусть он там теперь спит…

Помывшись в реке, мы устроились на крыльце дома Лолиты. Она устало сидела между мной и Тамарой.

– Вы хотите кушать? – спросила вдруг Лолита, – Хотите чёрный хлеб с молоком? У нас есть вкусный чёрный хлеб с хрустящей корочкой.

Через несколько минут мы все трое ели хлеб и запивали его молоком из одной огромной кружки.

– Лолита, у меня есть для тебя сюрприз, – сказала Тамара, доставая из сумки куклу Лолиту.

– Ой! – выдохнула Лолита.

– Тебе нравится?

– Ой!

– Что ты ойкаешь, – улыбнулась Тамара.

– Я забыла русские слова… Какая она!.. Я что, такая же красивая!? И джинсы и даже кеды – мои! Какая ты Тамара!.. Спасибо! А у меня тоже есть для вас сюрприз. Вам не надо ехать в Ригу за деньгами. Я договорилась с Ингой, что вы нарисуете её дом, и она заплатит вам деньги. И старый Карл хочет картину со своим домом!.. Тут многие захотят, я поговорю, мне проще по-латышски договориться.