Если даже Стефания боялась, то значит, точно молитвы не помогут.

– Кто это? – прошептал я.

– Русалки.

– Но я думал…

– Не сейчас, – прервала меня Стефания в тот самый момент, когда я хотел опровергнуть ее утверждение. Как-никак, а уж русалок-то я могу отличить. У них есть хвост. И вообще, они в воде живут.

Тем временем таинственные создания окружили нас довольно тесным кругом. Я почувствовал себя загнанным кроликом.

– Полынь или петрушка? – прошипела одна из русалок, та которой я дал двенадцать.

– Полынь, – надрывно крикнула Стефания.

– Петрушка, – крикнул я в тот же момент, почти перекрыв своим голосом крик Стефании.

Ужасные создания, с восклицанием «Ах, ты моя душка!», кинулись на меня. Стефания же осталась вне этого извивающегося клубка. Но в тот момент я, конечно, этого не заметил. Куда уж мне было! Русалки повалили меня на землю и, придавив собой, начали щекотать. Я, конечно, всегда любил женское внимание, но не до такой же степени! Я извивался в их руках, как змея. Кричал, ругался, но они оказались очень сильными. У меня заболело в животе от смеха и крика, но они не прекращали своей забавы. Временами у меня перехватывало дыхание так, что я думал, что сейчас задохнусь. Умереть от смеха – нет более глупой и бесполезной кончины.

Вдруг что-то белое пролетело перед моими глазами. Неужели я уже вижу ангелов?

Нет, то были не ангелы. Это Стефания, сняв с себя рубашку, бросила ее моим мучительницам. Это удивительно, но они все разом меня оставили и бросились к упавшей рядом одежде. Я поднялся, слегка пошатываясь и озираясь. Русалки, словно вороны, раздирали тонкую белую ткань. Они разорвали ее на пять кусков. Те русалки, которые отбили свои куски у соперниц, спокойно пошли прочь. Но осталось еще шестерка русалок, не получивших своей добычи. Они повернулись к нам.

– Снимай куртку! – крикнула Стефания и сама принялась стягивать с меня и без того уже разорванную ветровку. Она бросила ее русалкам, и те, разделив ее между собой на не равные куски, ушли прочь.

Мы остались совершенно одни на помятом пшеничном поле.

– Что это было? – пробормотал я, только сейчас поняв, что еще жив.

– Русалки. Сейчас русалочья неделя – вот они и гуляют, – голос Стефании оказался не менее хриплым, чем мой. Он даже показался мне каким-то потусторонним – в нем не было ни одной эмоции.

Голова у меня еще гудела, да и мышцы стали словно деревянными, но делать теперь привал как-то не хотелось. Мы потихоньку пошли к лесу. Шаг за шагом гибкость возвращалась в мышцы. Возвращалось и душевное равновесие. Мы живы – и это главное. Я вспомнил все события минувшего часа и засмеялся.

– Ты что? – удивленно спросила Стефания. Я заметил, голос у нее тоже пришел в нормальное состояние. Да и такую улыбку я у нее никогда не видел. Из-под завесы неприступной гордости проступила, наконец-таки, добрая душа.

– Просто вспомнил все это.

Теперь мы засмеялись уже вместе. Долго мы не могли успокоиться.

– А почему у них нет хвостов? – едва отдышавшись, спросил я.

– Что? – Стефания снова залилась смехом. Мне так нравится ее смех. Он похож на переливы сотни серебряных колокольчиков. И еще ей очень идет улыбка. Но сейчас не об этом.

– У русалок должны быть хвосты. Ну, рыбьи такие.

– А-а! Нет у русалок хвостов. Рыбьи хвосты бывают у Фараонов, их еще Сиренами зовут. Но они на землю не выходят. В вашем мире просто все названия перепутались. А русалки – это утопленницы. Девушки, умершие до свадьбы. Они заложницы Водяного, но на одну неделю в году они получают свободу. Эта неделя зовется Русалочьей. В это время они по полям гуляют и на ветвях деревьев сидят, к домам своим прежним приходят. И частенько на живых нападают.

Она снова засмеялась. В первые за все наше совместное путешествие Стефания мне что-то объяснила, а при этом не почувствовал себя полным дебилом. Мне это даже понравилось.

– А почему они набросились только на меня?

– Ты выбрал петрушку.

Мой немой вопрос снова рассмешил Стефанию.

– Ну, русалки, говорят, полынь не любят. Поэтому и спрашивают на выбор «Полынь или петрушка».

– А! Это типа реши сам свою судьбу «Жизнь или смерть»?

– Ну, что-то вроде.

– А что с одеждой?

– По легенде русалки испытывают страшный холод. Но одежды у них нет. Поэтому многие матери, у которых умерла дочь до свадьбы, во время русалочьей недели вывешивают на заборы одежду, чтобы дочка погрелась.

– Думаешь, их согреет обрывок ткани?

– Не знаю. Но они же ушли.

За приятной беседой время летит незаметно. Мы уже почти подошли к лесу. Как жаль, что Стефания не была раньше такой простой и милой. Путешествие тогда проходило бы куда приятнее.

– Стефания, – осторожно отвлек я ее от созерцания приближающихся деревьев.

– Что?

– Без рубашки тебе намного лучше.

Мы не спеша подходили к лесу. А куда, собственно, было торопиться? После встречи с русалками прошло не так много времени, чтобы с новым рвением бросаться в неизвестность. Странное ощущение появилось у меня тогда, когда мы приблизились к лесу настолько, что тень от деревьев закрыла солнце, бьющее нам в глаза. Ощущение это было смутное, не ясное. Густые заросли старого леса казались не проходимыми. Сильные порывы ветра срывали резко с веток так рано пожелтевшие листочки.

– Ну вот, скоро и осень, – пробормотал я.

На самом деле до начала календарной осени оставалось еще больше двух месяцев, но постоянная жара и засуха делали свое дело. Почти все деревья имели, на мой взгляд, совершенно осенний вид. И это-то в середине июня! Может, это все колдовство Басарга? Или так давно обещаемое учеными глобальное изменение климата? Да, и кто запретит листьям желтеть раньше какой-то условной, выдуманной людьми, даты.

Мы вошли в лес. Тропинка оказалась очень узкой и заросшей. Я, вообще, сомневаюсь, что за последние лет двадцать кто-то по ней ходил. Но Стефания уверенно шла вперед. Откуда она знает дорогу? Неужели эта хрупкая девушка гуляет в таких жутковатых местах. Хотя, собственно, ничего сильно жуткого и не было. Лес, как лес. Деревья, кусты, шорохи. Но меня все время не оставляло ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Хотя многие, наверное, на моем месте испытывали бы подобное ощущение, я всё же был недоволен собой. Прогулка по лесу – не самое страшное из того, что может случиться.

Мы все шли и шли. Временами мне казалось, что этот лес бесконечен или что мы ходим по кругу. Но одного взгляда на уверенную походку Стефании хватало, чтобы я успокоился.

Под ногами шелестели первые опадающие листья. До чего же приятен этот звук истомившемуся в городских трущобах уху. Легкий прохладный ветерок щекотал бледно-зеленые с золотой и огненной проседью деревья. Нет, осень еще не выступила в полную силу, но и лето уже не диктует здесь правила игры. Мы остановились под деревом, на первый взгляд совершенно осенним. Оно в этом году опередило все остальные деревья. Присмотревшись хорошенько, я определил, что и оно не зашло в свою крайнюю стадию. Его желтый цвет был не золотой, а скорее слегка зеленоватый. И пусть упавшие с него листья уже покрыли землю густым слоем, но дерево еще жило.