— Нет у меня теперь подворья, и бани нет. Сгорела почти двести лет назад. Туточки стояла, — грязный пальчик ткнул в пригорок на берегу. — С тех пор от ненужности и маюсь...

— Новую найди. Что, в России бани закончились?

— Да как им закончиться, есть, родимые... Вон, за лесом этот... А, вспомнил! О-ли-га-рх, — с трудом выговорил непривычное слово дедок, — хоромы себе отгрохал и баньку к ним. Что за банька! Песня! Как вижу — плачу! И банника нет, мало нас осталось... Иногда пойду, щёлочки там мохом подобью или венички переберу — аж руки трусятся, так мне без неё плохо. Да и богатей этот — мужик из деревенских. Сам слышал, как жалился приятелям на то, что такое добро и без хозяина стоит. «Нету банника, а должен быть! Потому как порядок такой!» — процитировал он, видимо, того самого олигарха, утирая мелкие слезинки, вовсю бегущие по замурзанным щекам.

— Так иди, принимай хозяйство, — не подумав, брякнул Иванов. — Делов то!

— Серёга, заткнись! Не будь умнее деда! — недовольно перебил помощника Швец. — Он и сам бы перебрался, если бы мог. Рассказывай, — это уже к баннику, — что стряслось.

Старичок благодарно посмотрел на инспектора, после продолжил:

— Привязан я к этому месту, навечно. Колдун как-то в нашу деревню пришёл. Мирный был, ни к кому со своими чарами не лез и жизнь людям не портил. И вот, значит, попариться он решил. Мне тогда скучно было, дай, думаю, шутку сыграю, кипяточку ему на заднее место чуть-чуть плесну... кто ж знал, что он наклонится в это время и водичка горячая ему помимо седалища и на... на мудя попадёт! Он, конечно, осерчал от злобы великой — колданул быстренько да привязал меня за озорство навечно к той самой баньке. Потом пожар был, деревенька выгорела, от моей вотчины одни головешки остались... Люди ушли, вон, — он обвёл рукой вокруг, — лес повымахал... С тех пор и маюсь я... Помогите с развоплощением, будьте добреньки! Не могу так больше, в ненадобности прозябать!

— Хорошо... А как ты узнал, где мы работаем?

Банник улыбнулся.

— Так кто же ещё может через морок отводной сюда прийти и даже не заметить? Только ярыжки с Небесного Приказу. Тем более он, — кивок головою в сторону Швеца, — на два мира живёт, видно же.

— Морок? — Иванов удивился. — А зачем?

— Дык гадют! — изумился Серёгиной тупости старичок. — Понаедут из города, нажрутся-напьются, пакости всякой с объедками накидают — и домой. Убирай потом за ними... Вот морок слабенький и навёл, как умел, чтобы не шлындали...

И Иванову, и Швецу неожиданно стало жалко неприкаянного старичка. Не сговариваясь, одновременно спросили:

— Как помочь тебе можно? — и помощник уже сам добавил. — Без крайних мер.

— Известно как, — банник стал ещё более грустным. — Капля крови юной девственницы, отданная ей добровольно и без принуждения. Капнуть — и всё, конец колдунству! Верное средство.

— Нда... — почесал в затылке Швец. — где же мы такую найдём? Их сейчас меньше, чем пришельцев с ведёрными клизмами... и добровольно вдобавок...

— Их, паренёк, всегда было мало. Во все времена. Как только подрастать девка начнёт — всё, никакого в ней благочестия! Срам один и разврат! Нечего и мечтать...

Установилось неловкое молчание. Каждый жалел о своём: Серёга о том, что вообще припёрся сюда; Швец огорчался из-за отсутствия даже намёка, где взять требуемую девственницу; банник просто жалел, без конкретного обоснования, он уже давно со всем смирился.

Нарушил тишину всё тот же старичок.

— Пока вы думу думаете и рассуждаете, сообщить хочу вам о злодеях.

— Каких злодеях? — обрадовался окончанию неприятной тишины Иванов.

— Каких — не знаю. Но больные они на голову они — точно. Уже два раза по субботам в лес приезжают, киноаппарат на треноге ставят и всякое умучение живых существ снимают.

— Место выбирают одно или разные? — вскинулся инспектор. — Бесы или нечисть какая?

— Разные. И не нечисть это, а сопляки великовозрастные. Годов по пятнадцать, длинные, наглые... Так вот, в первый раз они цыплят поначалу на пне молотком большим убивали, потом костёр разожгли, да и побросали оставшихся в пламя прямо живыми. А на второй раз трёх щеночков привезли, крохотных, глазки голубенькие... Сначала одному лапку отрубили и смотрели, как бедняжка по земле ползает, кровью истекает и киноаппарат свой эдак ему прямо под мордочку подпихивают поближе, чтобы, значит, кино своё гадское снять получше... Второму они животик взрезали, а третьему... — банник обречённо взмахнул рукой. — даже рассказывать не буду, больно такое вспоминать.

У парней непроизвольно сжались кулаки.

— А чего же ты, старичок, им не надавал по шее? — нехорошо, зло спросил Серёга. — В меня палками вон как лихо кидался; мороки, опять же, наводишь?!

— Да я могу только здесь это делать, где причарован, дальше силы моей нету, — глухо буркнул нечисть. — Ты думаешь, мне легко смотреть, как тварей бессловесный изверги пытают?! Да кабы я мог! Кабы!.. — и он опять затрясся в глухих рыданиях. — И лешего тут нет давно, а то бы старинушка им показал, где раки зимуют!

— А леший где, куда делся?

— Ушёл. Забыли люди его, уважения нет. Так что, разберётесь? Или хоть в милицию...

— Полицию.

— Пусть полицию, сообщите, а? Ну что вам стоит, а животных, глядишь, и спасёте. Со мной уж потом как-нибудь...

Думать и советоваться долго не стали.

— Слушай, банник, — начал инспектор. — Мы сами с этими уродами разберёмся. Вот только как мы узнаем, где их искать? Лес-то ведь немаленький.

— Выведу, не бойтесь, прямо им под самый нос. И не заметят! Я же за столько годочков от скуки каждую веточку выучил, каждый кустик!

— Тогда, — Антон торжественно поднял в локте правую руку. — Я даю слово, что если ты рассказал правду — помогу тебе. Не знаю как, но помогу!

— И я, — не замедлил вставить свои пять копеек Иванов.

— Вот и хорошо, вот и ладненько... — банник заметно повеселел. — Приезжайте в субботу с утра, я вас на остановке ждать буду. Беспременно придут, собирались они, сам слышал...

— Приедем. Только давай сейчас места осмотрим, где уже отметились эти... нелюди.

Банник не соврал. Инспектор с помощником действительно увидели останки ни в чём не повинных зверюшек. И постарались выбросить это из головы, потому что зрелище оказалось противоестественное, не для здоровой психики. Но не смогли.

... В субботу, как и договаривались, с утра пораньше встретились на остановке у леса. Старичок их уже ждал.

— Ещё не было их. С ночи караулю. Вы пойдите в деревья и отдохните, а я как их замечу — сразу вам сообщу.

Иванов и Швец покладисто согласились и скрылись среди листвы. Совсем рядом от дороги, метрах в пятидесяти, оказалась удобная полянка.