Я метнулась на улицу, но все, что увидела, – удаляющийся экипаж.

Да что на него нашло? То примчался, чтобы забрать, то улетел так, будто за ним черти гнались, разом забыв про жену.

Впрочем, пусть катится, мне забот меньше. Но как мне найти брата? Может, Люция что-то знает?

Я разложила остатки еды из корзинки в тарелки. Перед тем как выйти, решила заглянуть в зеркало – мало ли, пыль на носу осталась или еще что.

Пыли на носу не было. Как не было и свежей царапины на скуле. Я ругнулась, схватившись за щеку, и вспомнила, как пальцы мужа скользили по этой царапине, как под ними словно пробило током.

Вот она, значит, какая, целительная магия. А я-то думала, между нами искры летят. При этой мысли лицо зарделось. Вела себя как… Ни разу я настолько голову не теряла от мужчины, даже от Сашки, а тут… Наваждение нашло, не иначе. Вполне объяснимое, если уж начистоту, у этого Ксандера тестостерон только что из ушей не лился и… Хватит! Тестостерон тестостероном, но я же не самка в течке, чтобы голову от кобеля терять. На ночь нужно запереть дверь на засов, а то мало ли что этому типу в голову взбредет.

Мне самой в голову мгновенно взбрело много чего. В весьма разнообразных позах. Да что ты будешь делать! Я выругалась, глянула в зеркало и выругалась снова – распухшие губы, а на шее розовеют следы от его поцелуев.

Пришлось потратить еще несколько минут, чтобы найти косынку и красиво задрапировать ее, прикрыв декольте. Оглядев себя в последний раз, я осталась довольной: шея выглядела вполне прилично, а губы… может, у меня на капусту аллергия. Огладила корсаж и обнаружила что юбки все еще завязаны узлом на бедре. Что за день сегодня, голова вообще не варит! Чуть не вышла так наружу!

Я расправила узлы, опять посмотрела в зеркало – теперь уж точно все в порядке – и через несколько минут стучалась в дверь соседнего дома.

Дверь открыла крепко сбитая женщина лет сорока.

– Что угодно? – спросила она таким тоном, будто хотела сказать «чо приперлась».

– Я хотела бы увидеть… – Я замялась. Как правильно здесь обращаться? – Госпожу Сапфира.

– Не принимают, – буркнула тетка и захлопнула дверь перед моим носом.

Интересно… Это лично я в немилости или она со всеми гостями так обходится и легенды о хорошо вышколенной прислуге – лишь легенды?

Впрочем, кто сказал, будто эта женщина – «хорошо вышколена»?

Я постучала снова.

– Сказано тебе, не принимают! – донеслось из-за двери.

Я подняла взгляд к открытым по теплому время окнам и повысила голос:

– Доложи обо мне хозяйке, или очень скоро все соседи будут знать, что графиня Гилбрайт отказала от дома госпоже Сапфире из-за дурно воспитанной прислуги.

В окне показалась голова Люции.

– Алисия, милая, что случилось? – пропела она.

Я улыбнулась:

– Пришла вернуть корзинку.

Патоки в моем голосе было столько, что у нормального человека все слиплось бы, но хозяйка дома осталась невозмутима.

– Не стоило беспокойства, но передай корзинку Мэри.

Ах, вот как…

Я улыбнулась еще шире.

– Хорошо. Спасибо за заботу. Вернувшись к супругу, я обязательно расскажу ему, сколько участия вы ко мне проявили.

Я била наугад, конечно. Люция могла и соврать, что ей невыносимо было гостить в доме Ксандера. Но характерец моего муженька – чтоб его! – наверняка ей известен. Едва ли он от души поблагодарит тех, кто, вольно или нет, помог сбежать его жене. Точнее, наверняка поблагодарит. От всей души, доброй и щедрой, и память у него явно хорошая, долгая. К тому же у лучшего столичного целителя – если, конечно, Люция не преувеличивала – наверняка много влиятельных знакомых.

– Не стоит благодарности. – Улыбка Люции растянулась до ушей, но в голосе промелькнула едва заметная озабоченность. – Зайдешь, выпьешь чая?

Надеюсь, она не подмешает в чай мышьяк. Впрочем, беспокоиться об этом было поздно. Я шагнула в открывшуюся дверь.

Внутри все выглядело так, будто дом когда-то знавал лучшие времена. Откровенной разрухи не было, и все же… пыльный бархат занавесей, паутина в углах под потолком, едва заметный запах прогорклого жира, долетевший из кухни, когда все та же служанка с кислой миной подала чай. Я сама не была идеальной хозяйкой, и беспорядок меня никогда не пугал, но бывает беспорядок деятельный, а бывает – унылый. Этот выглядел унылым. Словно поняв, что немногочисленная прислуга не справляется с домом, хозяева махнули рукой и предоставили времени разрушать жилище, сколько ему заблагорассудится.

Впрочем, чай был ароматным и вкусным, да и булочки с маком, которые к ним подала все та же служанка с кислой миной, оказались выше всяких похвал. Жаль только, к ним прилагался изучающий взгляд Люции – остановившийся сперва на моих губах, потом на шее.

Нет, я не буду краснеть. Не буду, я сказала! В конце концов, в поцелуях законного мужа нет ничего неприличного.

– Я помню эту косынку. Бедняжка Надин ее очень любила.

– Да, красивая вещь, – согласилась я.

– Ты, я вижу, не скучала в одиночестве?

Интересно, что на самом деле скрывается за этой попыткой подколоть? Только ли желание самоутвердиться за счет неопытной девочки? Или что-то большее?

– О, нет, – я изобразила самую глупую физиономию, на которую была способна, – за уборкой скучать не приходится.

– Уборка? Мне показалось, у тебя были гости.

– Конечно, Айгор заходил.

Вот оно! Ей очень не нравится, что сын мной увлекся. Интересно, в чем причина – только лишь в страхе потерять влияние или есть что-то еще? Разумеется, я ему не пара – но ведь и он не жениться собрался.

– …принес еду, еще раз большое вам спасибо за нее. Но я не стала утомлять его долгими разговорами. – Я снова наивно улыбнулась. – Едва ли я могу всерьез заинтересовать образованного молодого человека. Да и работы было много. Вы не представляете, во что превратился дом за эти десять лет! Пыль, паутина!

Люция скривилась, проследив за моим взглядом. Паутина над гардинами переливалась радугой в лучах закатного солнца.

Это тебе за «не скучала». Но как бы вывести разговор на то, что меня интересует? Или спросить прямо?

– И еще я перебрала мамины наряды. – Я поправила край косынки, аккуратно, чтобы не открыть шею. – Кажется, я начала вспоминать. Все-таки в родном доме и стены помогают… – Я помолчала. Люция на провокацию не повелась, пришлось продолжить: – Только странно. Я вроде бы помню эту вещь на маме, но почему-то мама видится мне беременной.

Люция подскочила.

– Что за ужасные слова ты говоришь!

– Что ужасного в беременности? – теперь уже совершенно искренне удивилась я. –