Он смотрел на нее, ждал.

На него напали, значит, он возвращался из участка? Не ложился еще сегодня?

Что-то происходит, и Тайра пока не понимает что.

– Хорошо, – сдалась она. – Подождите здесь, я оденусь.

Когда Тайра спустилась снова, он спал в кресле.

Это почти смешно.

Мелькнула даже мысль, что стоит оставить его здесь, не будить, и пойти спать самой. Но что если это важно на самом деле? Не только для него, для всех. Как бы Тайра ни относилась к имперским наместникам, но это ее город и она имеет право знать, что происходит.

– Господин Эйден! – окликнула она, тронула его за плечо. – Господин Эйден…

Прикосновение обожгло, и Тайра тряхнула сильнее, испугалась.

Он открыл глаза.

– Я заснул? – спросил тихо. – Простите.

Попытался даже встать, но Тайра не дала.

– Подождите. Сядьте. На вас магия. Не та, что из круга, другая. Сядьте, дайте я посмотрю.

– Магия? – удивился он.

– Да, я не заметила сразу… что-то есть. Сядьте ровно.

Прикосновение. Глазами она не увидела бы, но дотронувшись – поняла. Обошла кресло сзади, положила Эйдену руки на шею – на открытую кожу всегда удобнее, лучше контакт.

Что-то было… свежее. Но уже хорошо пустившее корни, агрессивное. Совсем не похожее на дикую магию круга. Странно, но это больше именно имперская магия, а не местная.

– На руке у вас, – сказала Тайра. – Дайте руку. Правую. Вот… ладонь…

Она обошла кресло, встала перед ним, взяла за запястье. К самой ладони прикоснуться не решилась, но это именно здесь. И Тайра никогда не была хорошим магом, это все так, мелочи… ей не приходилось иметь дело с таким. Почти никогда.

И здесь обожгло еще сильнее, и даже не магией, воспоминаниями. Но вспоминать такое не хотелось. Тогда Тайра помочь не смогла, сил не хватило.

Сейчас тоже не хватит.

Эйден ждал. Смотрел на нее внимательно, не говоря ничего.

– Так… – сказала Тайра, пытаясь собраться с мыслями. – Во-первых, это не наша магия, не местная. Я не очень хорошо могу понять, как это работает, но… Она активируется прикосновением. Думаю, вы дотронулись до чего-то, на ладони следы. Какой-то предмет, дверная ручка, может быть даже рука того парня, которого вы схватили. Я не вижу прямого действия этой магии на вас. Думаю даже, оно не на вас настроено… Но оно очень активно пробивается внутрь и… думаю, оно настроено так, чтобы разбудить то проклятие, которое уже есть в вас… то, что с детства, – Тайра все же сделала усилие над собой, и приложила свою ладонь к его ладони. – Эта магия опасна только для вас, потому что на мне такого проклятия не лежит, будить нечего.

Эйден попытался руку отдернуть, но она не дала.

– Подождите, – сказала Тайра. – Я попробую оттянуть его назад… Но, думаю, уже поздно.

Она видела даже в полутьме, как у наместника слегка побелели губы. Вдох-выдох, он тоже пытался справиться.

– И как скоро оно меня убьет? – почти ровно спросил он.

Тайра покачала головой. Она не знала. Закрыла глаза, стараясь чужую магию ухватить, но та ускользала, расползалась… уходила глубоко…

Поздно.

– Поздно. Оно уже достало проклятие, – сказала тихо, словно оправдываясь.

Испугалась, что сейчас наместник вскочит, начнет кричать, требовать избавить его от всего этого. «Ты ведь хойне! Ты можешь! Убери это! Убери!» – она помнила… Доннел, городской имперский врач… тогда, два года назад… такой спокойный, образованный, интеллигентный человек… она сказала ему, что он умрет, а он… у него была истерика, он не мог поверить.

Эйден смотрел на нее спокойно.

– Вы наверняка почувствовали, что закололо в груди, – сказала Тайра. – И кровь из носа – видимо, тоже от этого. Уже к утру, полагаю, эта магия рассосется без следа. Утром я бы уже ничего не увидела. Но проклятие останется. Как быстро старое проклятие развернется в полную силу, я сказать не могу.

Эйден кивнул, сглотнул с усилием, втянул носом воздух.

– Хорошо, я понял, – сказал он. – Значит, для других это не опасно?

– Не опасно, – Тайра хотела еще объяснить, но губы дрогнули и голос дрогнул тоже. Больше не стала.

Эйден снова кивнул.

– Сходите со мной в участок сейчас? – спросил он.

Даже попытался подняться, но Тайра все еще держала его за руку.

– Подождите… – попыталась она. – Вы же понимаете, что это значит?

– Понимаю, – сказал он. – Я ожидал чего-то такого, когда ехал сюда. Правда, думал, что у меня будет больше времени. Но проклятие не убивает мгновенно, я помню. Поэтому время у меня еще есть. И в моих интересах разобраться с этим делом как можно скорее.

– Вы надеетесь, что проклятие можно снять? – это звучало почти безумно, и, в то же время, последней надеждой.

– Терять, полагаю, мне уже нечего. Глянете на того парня? Тот, кто его послал, ведет интересную игру.

* * *

Тайра шла рядом с ним, стараясь не отставать, слушая, как он рассказывает, объясняет ей, но слова гудели в голове, смысл ускользал все время.

Началось.

Все это началось снова, спокойное время закончилось, и никуда уже не деться. Завертелось.

И Тайра вдруг оказалась втянута по самые уши. Может быть, еще не поздно сбежать, забыть… но как сбежать? А ведь, казалось бы, сейчас это не имеет отношения к ней. Она просто жила спокойно, занималась простыми городскими делами… и то, только теми делами, которыми ей позволяли заниматься, не лезла никуда… больницы, дороги, благотворительная ярмарка, открытие нового фонтана на площади, библиотека, дела гильдии, не менее мирные…

И вот вдруг все это. Черный круг. Проклятие, которое оживает под твоими руками.

Нужно было уехать раньше, купить маленький домик в горах, как она хотела. Забыть.

– Почему я? – кажется, Тайра сказала это вслух. Запнулась. Поняла, что Эйден говорил ей о чем-то, а она не слушала. – Простите. Я…

– Ничего, – сказал он. – Вы не виноваты. Вам страшно?

– Да, – скрывать это казалось глупо. – А вам – нет?

– Меня учили, что нельзя бояться, – сказал Эйден. – Проклятие питается ненавистью и страхом. Чем больше ты боишься, тем сильнее проклятие действует на тебя.

– Но разве можно не бояться?

Он улыбнулся немного снисходительно.

– Совсем не бояться, конечно, нельзя. Никто не может, поэтому, рано или поздно, проклятие все равно берет верх. Но можно выиграть немного времени.

Нельзя… нет, ничего не выйдет. Тайра хотела сказать, но не нашла в себе силы, только шевельнулись губы. Пусть. Если он верит в это, то пусть верит.