Он поднял руки на уровне плеч ладонями вперед.

— Никаких талантов. Я настолько обычный, что вообще не понимаю, как меня угораздило родиться в этой семье.

Алена, не сдержавшись, прыснула. Способность шутить над самим собой ей всегда нравилась в людях. Она смутно почувствовала, что кого-то не хватает в этом списке талантов. И с заминкой поняла.

— А Егор? Ты его не назвал.

Влад задумался и отвел взгляд в сторону. Его широкая улыбка сменилась то ли грустной, то ли виноватой.

— Егор… особый случай.

Алена ждала продолжения, но, похоже, Влад ничего больше говорить не собирался. Ей вдруг стало неловко, как будто она сунула нос во что-то очень личное.

— Я сейчас по дороге сюда видела трех кошек. Рыжих и черно-белую.

Попытка сменить тему ей самой показалась очень неуклюжей, но Влад улыбнулся: проницательно и с благодарностью.

— Это коты, — уточнил он. — Черно-белого зовут Тарантино. — Заметив округлившиеся глаза Алены, подтвердил: — Да, в честь режиссера. Ему эту кличку дал Женя. Ничего другого от человека, помешанного на кино, никто и не ждал. А рыжих близнецов зовут Ниро и Арчи.

Алена задумалась, пытаясь понять, в честь кого была названа эта парочка. Видимо, угадав по ее лицу, что вариантов у Алены нет, Влад пояснил:

— Ну, знаешь… Ниро Вульф и Арчи Гудвин. Сыщики из детективов Рекса Стаута. Ниро и Арчи самые старые наши коты, им по пятнадцать лет. А имена им дал Родион. Он как-то рассказывал, что как раз в то время зачитывался детективами Рекса Стаута.

Алена не преувеличивала, когда говорила папе, что не любит детективы. Читала она много, но среди ее любимых книг были только повести об обычной жизни и классика. Убийства, преступления, расследования — почему-то все это ее никогда не увлекало.

— А как зовут черную кошку? — спросила Алена.

— Черную? — удивленно переспросил Влад.

В том, как он сейчас посмотрел на Алену, было что-то странное. Как будто он отвлекся на собственные мысли и теперь не понимал, о чем она говорит.

— Ну да, — подтвердила Алена. — Она сегодня сидела у меня на постели, когда я проснулась. Только не пойму, как она зашла в комнату. Двери — и в коридор, и на веранду — были закрыты.

Алена задумчиво помычала в сторону и вслух предположила:

— Наверное, утром папа заглядывал, а она прошмыгнула.

Влад склонил голову набок, рассматривая Алену так, как будто только сейчас впервые увидел ее. Длилось это, впрочем, недолго. Он улыбнулся и ответил:

— Да, наверное, так и было. Зовут… У нее нет еще клички, она у нас недавно. Если хочешь, можешь ее как-нибудь назвать.

— Хм, — озадачилась Алена. — Ладно. Если придет что-нибудь в голову — дам ей имя.

Влад вдруг посмотрел в сторону дома и сказал:

— Девять пробило. В девять мы собираемся к завтраку. Пойдем? Ты, наверное, еще не знаешь, где столовая.

Алена удивилась. Еще несколько минут назад до ее ушей долетали звуки фортепиано. Сейчас было тихо. Она не слышала боя часов, вероятно, у Влада слух был намного лучше, чем у нее. Или он просто различал знакомые звуки по привычки, даже самые слабые.

Следуя за Владом, Алена подумала: и он, и Митя отнеслись к ней очень хорошо. И не похоже, чтобы это отношение было неискренним. В таком случае, почему Егор ее так возненавидел с первого взгляда? Судя по всему, дело не в ней, а в нем.

На этой мысли Алена почувствовала себя лучше. Если она не имеет к этому отношения, то переносить его враждебность будет легче.

Когда они вошли в дом, мимо ног Алены трусцой пробежал Шумка и, запрыгнув на одно из кресел гостиной, улегся там поудобнее. Девушка даже не заметила, что пес все это время шел за ними.

— А вот столовая, — сказал Влад, указывая на распахнутую настежь дверь.

Они уже собирались входить, но, услышав голос Альмы, оба, не сговариваясь, остановились.

— Алена теперь ваша сводная сестра, — говорила Альма. — Надеюсь, вы полюбите эту девочку, как если бы она была вам родной. Я очень хочу, чтобы мы стали одной семьей.

Алена и Влад обменялись взглядами. Судя по спрятанной в уголках губ улыбке, Владу было неловко стоять рядом с Аленой, но при этом, как и ей, войти сейчас в столовую тоже было неловко.

Алена нахмурилась, вспомнив, как папа вчера сказал ей то же самое о ее сводных братьях.

«Наверняка папа и Альма обсуждали это, прежде чем внушать детям новые семейные ценности», — ехидно подумала она, обижаясь на отца — теперь он обсуждал такие вещи не с ней, а со своей новой женой.

— Если ты этого хочешь, мама, я окружу сестрицу своей братской любовью, обещаю, — ответил ей кто-то.

Напрашивался вывод, что это был один из сыновей Альмы. И голос его, и интонация — все это звучало так, как будто говорит какой-нибудь Казанова из фильма.

«Надо будет держаться подальше от этого любвеобильного родственничка, — подумала она. — Что-то я не слышу в его голосе ничего братского».

— Родион? — обратилась к старшему сыну Альма.

— Конечно, мама, — последовал ответ самого старшего из братьев. — Главное, чтобы в нашем доме царил мир. Я только «за», ты же знаешь.

Алена скептически приподняла брови.

«А этот скажет, что угодно, лишь бы угодить мамочке, — подумала она. — Хотя на самом деле ему все равно — хоть десять сестер, лишь бы его это не слишком сильно касалось».

— Спасибо, родной, — поблагодарила его Альма. — Егор, что ты скажешь?

Алена внутренне напряглась. Из столовой тем временем послышался слегка раздраженный вздох.

— О чем ты говоришь, мама? Ну какая она мне сестра? — немного недовольным тоном ответил он. — Посторонний человек.

Алена застыла от удивления. Он сказал то же самое, что она ответила вчера отцу, вот только… Почему его слова ее задели? Он ведь единственный сказал правду — они чужие люди. И она думала точно так же. Тогда почему ей неприятно? Она ведь только пару минут назад решила, что раз проблема в нем, то ей не стоит из-за этого нервничать. Но от его тона, даже больше, чем от его слов, почему-то все равно… было чертовски обидно.

— Егор, — удрученно произнесла Альма.

Ее третий сын снова вздохнул. Послышался звук отодвигаемого стула. Похоже, Егор вставал из-за стола. Когда он успел поесть, если по словам Влада всех только несколько минут назад позвали к завтраку? Или тема разговора была ему настолько неприятна, что можно и голодным остаться, лишь бы ее закрыть?

— Сомневаюсь, что когда-нибудь буду относиться к ней, как к сестре, — произнес Егор. — Обижать ее не стану, не волнуйся. А чтобы не обидеть случайно, постараюсь лишний раз с ней не пересекаться. Это все, что я могу пообещать, мама, извини. Спасибо за завтрак. Мне пора.