Слоан видела, что Майкл пробивает дрожь, и с трудом удержалась, чтобы не подбежать к ней. Всей душой Слоан хотелось прикоснуться к ней и убедиться, что с ней все в порядке. Слоан была близка к панике настолько, что у нее скрутило мышцы живота. С напряжением в голосе она спросила:

– С вами все в порядке?

Майкл выглядела так, словно только что очнулась и пока еще не до конца уверилась в том, что окончательно проснулась. Она нерешительно опустилась на кожаный диван, положив руки на колени, и в замешательстве обвела взглядом кабинет. Слоан подошла к Майкл и села перед ней на колени, опустившись на мягкий ковер. Медленно, стараясь не напугать женщину, Слоан взяла ее за руку.

– Майкл? – очень ласково позвала она. На шее Слоан забилась жилка, выдавая ее усилия успокоиться в тот момент, когда все ее существо кричало от тревоги. – Ты в порядке? Можешь рассказать, что случилось?

Майкл провела дрожащей рукой по волосам и сосредоточила взгляд на Слоан. Взгляд ее голубых глаз медленно прояснился, и ей даже удалось улыбнуться.

– Прости, это так на меня не похоже. Я практически не спала и, кажется, не собралась как следует на работу. Я правда в порядке. Спасибо за беспокойство, но у меня все нормально.

Это была явная ложь. Слова вызвали у Слоан уважение, но она не могла купиться на них. Слишком много вариантов пронеслось у нее в голове. Не последним было предположение о том, что муж Майкл был как-то причастен к ее теперешнему состоянию. Слоан гнала неприятные догадки прочь, потому что сама мысль, что кто-то мог причинить Майкл боль, была для нее физически непереносимой.

– Что произошло этой ночью?

– Боюсь, я только усложнила тебе работу, – медленно произнесла Майкл. Ее взгляд стал отстраненным, и Слоан поняла, что ее унесли какие-то воспоминания.

– Майкл? – вновь позвала Слоан, пытаясь вернуть ее обратно.

Внезапно Майкл вскочила с дивана и в возбуждении стала метаться из стороны в сторону около своего стола. Она посмотрела на Слоан, а затем обвела взглядом кабинет, словно впервые его видела.

– Он хочет все это, понимаешь. Я догадывалась, что так и будет, но не думала, что все окажется настолько плохо. Ему нужно не только это место – для меня оно не имеет значения, все это не так важно. Ведь дело не в этой комнате или в этом здании, – в эмоциональном порыве проговорила Майкл. – Он хочет получить самое ценное, то, что нельзя потрогать. Мои идеи, разработки, надежды и мечты, на воплощение которых я положила всю свою жизнь. Речь не обо мне и не о деньгах. Он хочет забрать созданные мною вещи, самую лучшую часть меня. Его не волнует, уйду я от него или нет, если он получит то, что для меня важнее всего на свете.

Она остановилась так же резко, как начала мерить шагами кабинет. Замерев посередине комнаты, она вновь потеряла ориентацию в пространстве и времени, и тусклым монотонным голосом начала рассказывать о случившемся, словно это произошло не с ней, а с кем-то другим. Слоан сжала руки в карманах, пытаясь успокоиться и не обращать внимания на необъяснимую ярость, пульсировавшую у нее в голове. Боже, если он тронул ее хоть пальцем…

Майкл рассказала, что уже спала, когда муж вернулся домой. Было это где-то около полуночи. Она не ожидала его прихода, и проснулась от света, загоревшегося в коридоре. В следующее мгновение он уже вошел в комнату, сразу заполнив собой пространство. По мере рассказа воспоминания становились все резче и острее, каждое слово болью отдавалось в сознании Майкл. Она снова была там, в своей спальне.

– Не спишь? – спросил он.

– Как видишь. Я думала, ты еще в Лос-Анджелесе.

Он бросил плащ на стул и начал раздеваться.

– Я закончил раньше, чем рассчитывал, и чертовски устал от гостиничных номеров. Хочу поспать в своей постели.

Раздевшись до трусов, он подошел к кровати. В неясном свете, попадавшем в спальню с улицы, Майкл увидела его взгляд. Ее сердце упало. Она поняла, чего он хочет, хотя и не видела этого взгляда уже несколько месяцев. Раньше она не придавала особого значения интимной стороне их жизни. Секс с мужем был элементом ее семейной жизни, который со временем превратился в привычку. Майкл мало думала о сексе до встречи со своим будущим мужем, и не раздумывала о нем после. Быть может, все дело было в том, что она решила уйти от него, но внезапно Майкл с отчетливой ясностью поняла, что больше не может спать с Джереми. Она встала с постели и взяла халат со стула рядом. В явном изумлении муж уставился на нее с другой стороны кровати.

– Куда это ты? – спросил он.

– Посплю в комнате для гостей.

– Что?! – выдохнул он в полном удивлении. Прежде она никогда не отказывала ему в удовольствии.

– Я собиралась сказать тебе после твоего возвращения из поездки, потому что не хотела объясняться по телефону. Я хочу развестись с тобой.

Он смотрел на нее с раскрытым ртом и застывшим лицом, казалось, целую вечность. Затем тело его напряглось, но Майкл не могла понять – то ли от гнева, то ли от шока. Когда, наконец, Джереми обрел голос, то заговорил ровным, сдержанным и убийственно холодным тоном.

– Мы можем еще что-то обсудить, или это твое окончательное решение?

– Окончательное, – твердо сказала Майкл.

Он кивнул в ответ и отошел от кровати. Надев брюки, он достал из шкафа свежую рубашку. Она следила за ним настороженным взглядом, понимая, что не имеет ни малейшего представления, что от него можно ожидать. Как странно – наблюдать за началом конца их брака и чувствовать, что твой муж – совершенно чужой тебе человек. Почему она раньше этого не понимала? Как могла она не замечать этого целых десять лет? У них был секс, но их отношения были лишены близости. Почему раньше это для нее ничего не значило?

Одевшись, он подошел к окнам, выходившим на сад. В лунном свете его профиль казался высеченным из камня. От его слов веяло зимней стужей. Джереми ясно дал понять, что она может развестись с ним, если ей этого так хочется, но он будет бороться за управление компанией, несмотря на юридические соглашения, заключенные между ними. Не повышая голоса, он с холодной точностью перечислил, на что он может пойти в случае, если Майкл попытается бороться с ним.

Почти все время, пока Джереми говорил, Майкл хранила молчание. Ее удивило не то, что он сказал ей, а то, как все это было сказано. Он говорил с ней так, словно она значила для него настолько мало, что он даже не задумывался, что ранит ее. Казалось, он не считал ее живым человеком, и Майкл поняла, что она, возможно, уже давно ничего для него не значила. Но эта мысль, как ни странно, не причинила ей боли.

Тем не менее, когда муж закончил излагать свой ультиматум, Майкл всю трясло: не от услышанных только что слов, а от осознания того, что она провела пятнадцать лет своей жизни рядом с человеком, которого она не любила, и который не любил ее. Их отношения, завязавшиеся на почве взаимной необходимости, медленно изжили себя, и в конечном итоге их стала связывать лишь общая фамилия. Майкл полностью осознала, насколько одинока она была, и поразилась, как она не замечала этого раньше.