— И секс у тебя с ним был?

Плошников не вникал в курс дела, но кое-какие подробности знал. Например, то, что нож в своего любовника Кривичева вонзила в момент совокупления.

— Секс до того был. А я уже потом, когда он домой возвращался…

— Когда он шел, ты бы не смогла. А если бы на коленях у него сидела. Но на коленях сидела твоя сестра… Знаешь, что самка богомола во время секса откусывает голову своему самцу?

— Тебе смешно?! — Женя вдруг сама стала похожа на самку, которая могла откусить ему голову. Причем без всякого секса.

— Нет, просто в жизни всякое бывает…

— Да пошел ты!

Она не стала откусывать ему голову, но так резко повела рукой, что столкнула кружку с чаем со стола. Юра успел вскочить на ноги, и кипяток пролился на сиденье стула.

Женя поднялась и, разочарованно взглянув на Юру, направилась к выходу.

Остановить ее он не пытался. Может, оно и к лучшему, что у них не сложилось. Не в том они положении, чтобы быть вместе.

Сергей Степанович Пухлов производил впечатление человека чахлого, слабосильного. Сам тощий, грудь впалая, руки тонкие. И лицо — как будто его из Бухенвальда на откорм недавно выпустили. Но взгляд непоколебимо уверенного в себе человека убеждал в обратном. В нем чувствовалась сильная личность. И руки у него были вовсе не слабые. Крепкие, уверенные руки хирурга.

— Да, две раны были, — сказал Пухлов. — Одна неопасная, а другая смертельная… Во всяком случае, может стать смертельной. Задет нервный узел, повреждена трахея…

— Значит, Кривичева ударили дважды, — в раздумье сказал Плошников.

— Выходит, что так.

— Одним и тем же ножом…

— Вот этого я вам сказать не могу.

— Но можно же осмотреть раны, сравнить…

— Сравнить раны можно на трупе, — усмехнулся Пухлов. — А Кривичев пока еще жив. И рана после операции утратила первоначальный вид… Так что извините, ответить вам на этот вопрос я не могу.

— Первый удар был нанесен предположительно в районе девятнадцати часов. Значит, и вторую рану нанесли в то же время. А в больницу потерпевший попал в районе десяти часов. С момента удара прошло три часа…

— Нет, так не могло быть, — качнул головой хирург. — За три часа Кривичев бы истек кровью…

— Гражданка Гаева утверждает, что оказала ему первую медицинскую помощь. Наложила повязку, закрепила ее пластырем. Скажите, Сергей Степанович…

— Не было никакой повязки, — отрезал Пухлов.

— А следы ее присутствия? Пластырь, знаете ли, оставляет след.

— Какой след? Там все было в крови. И я не сыщик, чтобы искать следы. Мое дело спасти человека… Что еще?

— Три часа без медицинской помощи Кривичев прожить не мог. А сколько мог?

— Полчаса максимум. Примерно столько времени он и прожил.

— Включая поездку на своей машине… Потом была «Скорая помощь»… — вслух рассуждал Плошников.

— Если у вас будут вопросы, обращайтесь. — Пухлов легонько коснулся его плеча, как будто просил посторониться.

Но дожидаться, пока Юра сдвинется с места, хирург не стал. Обошел его и направился в ординаторскую.

Зима, снег, на дорогах реагенты, растапливающие наледь. Грязно на дорогах, но машина у Кривичева чистая. Видно, что вымыли ее перед выездом. Возможно, это сделали на заводской мойке. А от Крюковского в город вела параллельная с шоссе дорога, которую реагентами не посыпали. И грязь из-под колес на этой дороге не летела. В городе, правда, машина попадала под грязевые брызги, но испачкалась совсем чуть-чуть. Потом она въехала в столб, но грязней от этого не стала.

«Мерседес» GL-класса. Жаль, что такой красавец стоит с разбитым капотом. Его бы в ремонт, но пока нельзя. Идет следствие, а в машине кровь потерпевшего — это само по себе улика.

Ключи от машины у следователя, а Плошников к важному разговору пока не готов. Поэтому он подошел к машине только для того, чтобы заглянуть внутрь через стекло. Он обошел «мерс» по кругу, на крышке багажника заметил пятно. Кто-то прикладывал окровавленную ладонь к машине, возможно, опирался на руку. Машина черная, поэтому пятно едва заметно. А подробного обследования, видимо, еще не было. Или следователь просто не придал значения этому факту. Но Плошников игнорировать эту деталь не собирался. Надо будет заглянуть в материалы следствия или просто поговорить с экспертом. Если тот не заметил это пятно, Юра ему подскажет, пусть поработает.

Плошников уже успел побывать в доме, где жила Гаева. Чисто в подъезде. С четвертого по первый этаж чисто. Ничего похожего на кровь. Только на ступеньках между вторым и третьим этажами — коричневые пятна. Но это краска…

Если Кривичев был в тяжелом состоянии, он должен был опираться на перила. С них кровь стереть несложно, это могла сделать и уборщица. Но тогда и на ступеньках должно было что-то остаться, и на металлических прутьях перил. И о стену Кривичев мог опереться, как он это сделал, когда подошел к своей машине. И дверь из подъезда он бы облапал, когда выходил… Да и не могла уборщица стереть с перил всю кровь, что-нибудь, да осталось бы… Но в подъезде чисто, а на машине след крови…

Юра снова отправился в дом на улице Кутузова. Там он позвонил в дверь квартиры, из которой просматривался двор со стороны подъезда. Ему открыл сухопарый мужчина с лысиной в обрамлении седых волос. Он настороженно смотрел на гостя поверх роговых очков. Видно, очки для чтения — не для дали.

— Старший лейтенант Плошников. Оперуполномоченный уголовного розыска.

Мужчина испуганно приложил руку к груди:

— С Ромкой? — Он осекся, опасаясь сболтнуть лишнее.

— Ромка — ваш сын?

— С ним что-то? — выдавил мужчина.

— Да нет… Я так понимаю, он у вас не совсем благополучный, — проницательно глядя на мужчину, предположил Юра.

— Так, что вы хотели? — успокаиваясь, произнес хозяин квартиры.

— Хочу, чтобы вы поделились со мной наблюдениями. Двадцать первого февраля примерно в это время… — Плошников посмотрел на часы. Действительно, восемнадцать часов сорок шесть минут. Если, конечно, основной удар был нанесен в это время… — Примерно в девятнадцать часов было совершено преступление. В сорок второй квартире…

— Да, я слышал.

— Слышали, как происходило преступление?

— Да нет, говорили, что Риту арестовали.

— Вы ее знали?

— Конечно. — Мужчина опустил ладонь на уровень колен, показывая, с какого возраста он знал Гаеву.

— Может, вы видели машину, которая стояла во дворе — двадцать первого февраля, в районе девятнадцати часов. Черный «Мерседес», внедорожник.

— «Мерседес»?.. Двадцать первого февраля?.. Да, видел. Я с работы возвращался, смотрю, стоит… Я еще подумал, как такую дорогую машину можно на ночь оставлять. Деньги на машину есть, а на гараж — нет. Лучше уж подешевле машину купить, чтобы на гараж осталось… Правда, потом машина уехала, я еще подумал, что все-таки гараж есть…