— Вы видели, как она уехала?

— Нет, выглянул в окно, а она уже уехала.

— Часто в окно выглядываете? — Именно об этом и думал Плошников, когда говорил о неблагополучном Ромке. Если отец так переживал за непутевого сына, то должен был постоянно высматривать его в окно. Во всяком случае, именно такая мысль мелькнула в голове оперативника.

— Ну, выглядываю…

— И когда машина уехала?

— Ну, если я часто выглядываю, как уж тут упомнить… — мужчина задумался. — Двадцать первого… Это вторник был?.. Да, вторник… Во вторник мы поздно ужинать сели… Хлеба не было… Ну да, я за хлебом ходил. Когда вышел, машины уже не было.

— А вышли когда?

— Ну в начале девятого вышел… В пять минут… Есть хотел, помню…

— То есть в восемь вечера машины уже не было?

— Да вы у Паши спросите. У Павла Васильевича из тридцать седьмой квартиры. Он свой «Ниссан» на это место парковал… Да, двадцать первого февраля. Во вторник. Мы с ним еще поздоровались… Или в понедельник? — Мужчина замер в раздумье.

Павел Васильевич Горобов парковал свою машину двадцать первого февраля в начале девятого вечера. Плошников сам сходил в тридцать седьмую квартиру и лично поговорил с Горобовым. И машину Павел Васильевич парковал, и со своим соседом Бариковым, который за хлебом шел, здоровался.

Значит, уехал Кривичев от Гаевой еще до того, как получил второй, близкий к смертельному, удар. Но саму Гаеву ни Горобов, ни Бариков не видели. И Кривичева не видели. Их жены тоже ничего конкретного сказать не могли.

Обход Плошников продолжать не стал. Когда он закончил говорить с Горобовым, было уже поздно. Тем более полномочий как таковых у него не было. Никто не привлекал его по делу Гаевой, и в пятьдесят третьей квартире он находился по собственной инициативе. В ущерб делам, которыми занимался. Завтра ему об этом напомнят…

Он уже садился в машину, когда увидел Женю. Она шла со стороны остановки, невеселая и задумчивая. В глазах грусть и печаль. А задумалась она так, что прошла мимо него, даже не заметив.

— Не проходите мимо, — сказал опер.

Женя вздрогнула, посмотрела на Юру.

— А-а, это ты! — опомнилась она.

— Я.

— А подкрадываешься чего?

— Я подкрадываюсь?! Я просто стою, как видишь.

— Да? Ну, может быть… А делал здесь что?

— Да вот, жду, на кого напасть… Ты так подумала?

— А если подумала?

— На Кривичева здесь могли напасть, во дворе. Когда он в машину садился. — Юра очертил ногой дугу по земле. — Если кровь здесь была, уже засыпало… А напасть могли…

— Кто?

— Не знаю. Но, может, кто-то видел. Я пока свидетелей не нашел.

— А ты спрашивал?

— А что я здесь, по-твоему, делал?

— Ну, хоть какая-то работа… А куда собрался?

— Домой… Ты тоже домой?

— Домой.

— Вот и мне пора…

— Может, мне самой?.. — задумалась Женя. — Может, мне самой поспрашивать. Вдруг кто видел?.. Это ты правильно придумал. Надо спрашивать…

— Это не я придумал, это метод работы такой.

— Ты бы мог мне помочь, — Женя посмотрела на него ясными глазами.

— Я? Тебе?

— Ну, можно и наоборот…

Женя подошла к Юре, взяла его под руку и увлекла к подъезду. Сопротивляться он не стал.

Баба Рая знала все. Если что-то нужно выяснить — это к ней. Во всяком случае, так уверяла Женя. Но так ли это на самом деле?

— Двадцать первого февраля?.. — Пожилая женщина с рыхлым лицом и грузным телом задумчиво уставилась в пол.

— Да, был «Мерседес». Большой такой, красивый… Он и раньше здесь бывал. На прошлой неделе… Мужчина такой симпатичный выходил, хорошо одетый. К твоей сестре шел! — Баба Рая глянула на Женю с осуждением. — И двадцать первого февраля был… С Ритой приехал, да… А потом уехал…

— Вы видели, как он садился в машину?

Женщина осадила Юру движением руки:

— Подошел к машине… Глянул вверх. На окна… Сел… Потом появилась Рита. Села к нему. И они уехали… Постояли немного, а потом уехали…

— Как уехали? — Женя мотнула головой, возмущенно глядя на женщину. Она как будто призывала ее отказаться от своих слов. — Рита не могла уехать с ним.

— Уехала.

— А когда они приехали? — не унималась Женя.

— А они не приезжали.

— А как же тогда Рита вернулась домой? Я когда пришла, она уже дома была!

— Не знаю. Может, сама пришла… Может, этот подвез. Я же не могу все время в окно смотреть! — Баба Рая грозно посмотрела на Женю и тут же захлопнула перед молодыми людьми дверь.

— Надо же, какой у вас здесь кладезь информации! — Плошников провел пальцем по цифрам на двери. Надо бы запомнить номер квартиры.

— Врет она все!

— Ты же сказала, что она все знает.

— Врет!.. Не могла Рита уехать с ним! — Женя смотрела на дверь так, будто за ней скрывался ее личный враг.

Плошников не знал, что сказать. Все, что удалось выяснить, указывало на невиновность Гаевой. Кривичев уехал от нее в районе двадцати часов, к машине он подходил, по всей видимости, твердой походкой. Даже на верхние окна дома глянул. Может, на окна Гаевой. И если бы он уехал без Риты, вопросы к ней отпали бы сами по себе. Но нет, она уехала с ним. И, возможно, при ней находился нож.

— Ты говоришь, Рита была уже дома, когда ты вернулась, — вспомнил он.

— Да, была дома.

— А когда ты вернулась?

— Ну, в первом часу ночи…

Юра вспомнил, при каких обстоятельствах он познакомился с Женей. Она была с Никоновым, в компании таких же веселых ребят. Более того, она вернулась в ту же компанию… Гулящая она девчонка, и это приходилось признать.

— И где ж тебя черти носили?

— Тебе какое дело? — Женя возмущенно посмотрела на него.

— Артем твой вроде бы в изоляторе…

— А что, кроме Артема, не с кем тусить?.. Ты это хотел услышать?

Плошников махнул на нее рукой и направился к своей машине.

— Эй, ты куда?

Он уже завел двигатель, когда Женя подсела к нему.

— Домой.

— Я хочу поговорить с Ритой.

— Да, конечно. Завтра придешь к следователю…

— А ты не можешь устроить свидание?

— Нет.

— Слабо?

— Ты своих утырков на слабо бери, — фыркнул Плошников. — А со мной бесполезно. Я лицо ответственное. И уполномоченное.