– Скорей всего, ее нет дома.

– Не может быть, – отрезалаНора. – Соня ждет бумаги!

– Но дверь не открывают!

– Она в квартире.

– Сколько можно трезвонить? Соня явноотсутствует.

– Может, к соседке вышла, –предположила хозяйка, – за сахаром или солью?

– Я стою тут уже четверть часа. За этовремя можно успеть до супермаркета дойти, он, кстати, расположен в доме напервом этаже.

– Постучи в дверь! Да посильней, –приказала Элеонора, – небось телик смотрит, а звонок слабый, дребезжитвпустую. Дубась изо всех сил.

– Ладно, – без особого энтузиазмасогласился я, сунул мобильный в карман и пнул дверь. Она приоткрылась. Меняохватило неприятное волнение.

– Соня! Это Иван Павлович! У вас незаперто!

Хозяйка не откликалась, я уловил веселуюмузыку, и беспокойство прошло. Нора права, Соня наслаждается развлекательнойпрограммой, она просто забыла повернуть ключ. Замок в двери незахлопывающийся,его надо непременно запирать.

Повторяя во весь голос: «Соня, этоПодушкин», – я пошел по коридору в сторону комнаты, откуда раздаваласьразухабистая мелодия, и в конце концов очутился в уютной кухне. Очевидно, Сонябыла мерзлячкой, потому что тут работало сразу два обогревателя и стояладухота.

Тяжелые драпировки на окнах не были задернуты,под потолком не горела люстра, в темноте светился синим светом экрантелевизора. Я невольно отметил, что Соня наслаждается эстрадным концертом, иначал оглядываться по сторонам. Хозяйки в помещении не оказалось. Я чихнул,почуяв неприятный запах, отдаленно напоминающий удушливо-сладкий аромат любимыхдухов Николетты.

Тревога снова охватила меня.

– Соня! Вы где?

– Не идет тебе черно-белый цвет! –заорали из динамика.

– Соня! Я принес разрешение отВяльцева! – надрывался я.

Но хозяйка словно испарилась. Наверное, мнеследовало уйти, но я решил положить бумагу на стол и придавить ее сахарницей,сделал пару шагов и застыл с поднятой ногой.

Между холодильником и плитой белела на полу…рука, тонкая, казавшаяся нереально длинной. Между пальцами торчал странныйпредмет розового цвета. Я икнул и тут же увидел голубой халат, красивыестройные ножки, обутые в отороченные мехом тапочки.

– Соня, – прошептал я, осознавнепоправимость случившегося, – Сонечка, вставайте, не надо лежать наплитке, можно простудиться!

Но чуда не произошло. Соня молчала, и тут яскользнул взглядом выше по телу и наткнулся на лицо. Его не было. Вместо милогоголубоглазого личика девочки-подростка я увидел нечто темно-бордовое,бесформенное. На какую-то секунду мне показалось, что Соня нацепила маску вродетех, что продают в магазинах игрушек, но я тут же понял: хозяйка ненамеревалась никого пугать, лоб, нос, щеки, рот покрывает запекшаяся кровь.

Почти в предобморочном состоянии я, вынимая изкармана мобильный, начал пятиться в коридор, уперся в конце концов спиной встену, на автопилоте набрал номер и услышал голос Норы:

– Отдал?

– Нет, – с трудом произнес я.

– Все еще стоишь на лестнице?

– Нет.

– Уехал! Безобразие! Я велела тебе ждатьСоню! – завозмущалась Элеонора.

– Я в квартире.

– Так отдай бумагу! Ваня! Очнись!

– Она умерла.

– Кто?

– Соня! Лежит на полу, – зашепталя, – лицо в крови, это ужасно.

– Ты уверен? – спросила никогда нетеряющая самообладания Элеонора.

– Я окликнул ее, она не отвечает.

– Могла просто потерять сознание! Так, яеду к Соне, только позвоню Максу, – начала распоряжаться Нора, – а тыпостарайся определить, жива ли несчастная.

– Как?

– Пощупай пульс на шее и руке, поднеси корту зеркальце, вызови «Скорую», не тормози, от твоей собранности зависит жизньчеловека, – заорала Нора.

– Мне страшно, – честно призналсяя, – не может быть у живого человека такое лицо.

– Ваня, ты мужчина или мямля? –разъярилась Нора. – Немедленно вызови врачей, и до их приезда попытайсяоказать несчастной первую помощь. Уже еду! Бегу в гараж! Шурик! Шурик! Где этотлентяй шофер!

Я прижал к груди пищащую трубку. Мужчина я илимямля? Ясное дело, я принадлежу к лучшим представителям сильного пола. Простомое желание сначала обдумать ситуацию и лишь затем действовать расцениваетсямногими женщинами как нерешительность или лень. Но торопливость нужна лишь приловле блох. Если вы стали свидетелем аварии, не кидайтесь поднимать раненогочеловека, сначала сообразите, не поврежден ли у него позвоночник, вашапоспешность может навсегда лишить несчастного способности двигаться. Такмужчина я или мямля?

Сделав глубокий вдох, я шагнул в кухню и,трясясь, как осиновый лист, присел около Сони спиной к ее ужасному лицу. Взялтонкую руку, но никакого пульса я не ощутил, конечность плохо гнулась инапоминала на ощупь прихваченный легким морозцем пластилин.

Я осторожно вернул руку на пол и опять увиделстранный розовый предмет, торчащий между сведенными судорогой пальцами. Я вышелв коридор. Бедняжке Соне никто не сумеет помочь, ее уже не удивит известие отом, что я знаю имя человека, лишившего жизни несчастную. Пальцы трупа сжимаютбрелок, отвратительный аксессуар в виде пениса, в серебряной окантовке. В ушахмоментально зазвенел голос Вяльцева. Что он там орал, пока я в компаниисекьюрити шел по коридору? Ах да! «Мерзкая сука, убью на месте, размозжу морду,чтобы больше не улыбалась».

На следующий день около часа дня я вышел изквартиры. Нора совершенно неожиданно дала мне выходной день.

– Можешь сегодня делать чтоугодно, – милостиво разрешила хозяйка, – кстати, купи «Желтуху», тамдолжна выйти статья Катерины, маленькое сообщение о «Ниро».

– Она пишет для низкопробного бульварногоиздания? – изумился я. – Насколько я понял, дама сотрудничает сприличным журналом.

Нора подняла правую бровь.