На ветку, где затаился наглый вор, селивороны. Одна из птиц с возмущением закаркала, вторая, недолго раздумывая,клюнула кота в хвост. Рыжий разбойник отчаянно замяукал и попытался удрать, нотолстое тело соскользнуло с ветки, и кошак повис, зацепившись за нее когтями.Ворона долбанула беднягу в голову, вторая подлетела сзади и тюкнула в спину.

– Мяу-мяу-мяу, – разнеслось наддвором.

Мне стало жаль бедное животное, и я замахалруками:

– Кыш, улетайте прочь!

– Не мешай, Ваня, – недовольноостановил меня Евгений.

– Птицы забьют кота насмерть.

– А нечего по гнездамкрысятничать! – заявил сосед. – Кошки сволочи! Дерись со своими, аслабых не обижай. Ошибся Васька, думал, никто за яички не вступится. Слышал, чевчера в фитнесе случилось, ну там, у Москвы-реки.

– Нет.

– Малыш в раздевалке сумку поставил наскамейку, а к нему два качка пристали, типа, вон отсюда. Паренек, правда,сказал, не надо, хуже будет, а парни лишь поржали, типа, че нам будет отсопляка. Мальчик в слезах убежал, а когда качки на улицу вышли, их уже ждали,выставили из машины стволы, постреляли их на хрен и укатили. Во какой ребенок!Непростой! Не трогай мальчика, у него есть папа! Закон жизни. Эй, эй, эй,стой! – заорал Евгений.

С утробным воем кот свалился с ветки и угодилпрямо на крышу «Бентли». Полежав пару секунд, он начал стекать по лобовомустеклу вниз, на капот. Очумев от боли и ужаса, котяра выпустил когти, острые,словно бритва, они царапали машину, оставляя на серебристой краске черныеполосы.

– Стой! – завизжал Евгений. –Ну ща те мало не покажется.

Несчастный кот, плохо понимая, что к чему,сполз на капот и попытался встать. И тут Евгений, схватив биту, со всегоразмаха опустил ее на очумелое животное. В последнюю секунду, когда бита должнабыла превратить его в блин, кот сумел правильно оценить ситуацию и ловкоскатился на мостовую. Раздался оглушительный хлопок, похожий на выстрел, накапоте образовалась вмятина.

– Это че? – оторопел сосед. –Кто такое сделал?

Я прикусил губу, не дай бог сейчасрасхохотаться.

– Откуда, блин, хреновина? –недоумевал Евгений, потом в его глазах загорелся огонек понимания. – Эттая? Сам? Битой? По «Бентли»?

Я опустил голову и резвым зайцем полетел ксвоим «Жигулям» в подземный гараж. Увы, многим людям свойственнынеконтролируемые порывы. Евгений хотел убить несчастного кота, только несообразил, что животное лежит на его же новой, дорогой машине. Хорошо, чтопопортил лишь капот, не задел ни стекло, ни крышу!

Я завел мотор своего не слишком резвого коня,выехал на проспект и чуть было не запел от счастья. Даже зазвеневший мобильныйне испортил отличного настроения. Не взглянув на дисплей, я включил «хэндсфри».

– Алло?

– Вава! – впился в мозг голосмаменьки.

Солнечный свет померк: о боги, только неНиколетта!

– Я знаю, что ты совершенносвободен, – частила маменька, – я звонила Норе, просила отпуститьтебя, а она ответила: «У него выходной».

– Ну, – забубнил я, – оно так,но не совсем, в смысле, я занят, надо… надо… машину на техобслуживание отвезти.

– Это потом.

– Нет, сейчас, – уперся я, понимая,какие чувства испытывал бедный кот, когда на него, веселого и счастливого,предвкушавшего замечательный обед, налетели каркающие вороны, – тормозасломались! Это опасно.

– Завтра починишь.

– Нора приказала сегодня.

– Вава! Не ври! – разъяриласьНиколетта. – Монти срочно необходима твоя помощь!

Я чуть не врезался в автобус. Монти! За что???

Здесь придется отвлечься, чтобы объяснитьнекие обстоятельства.

Некоторое время назад с Николеттой произошлаудивительная метаморфоза: маменька вышла замуж. Слышу, слышу вздох удивления,вырвавшийся у вас, но из песни слов не выкинешь. Счастливым мужем стал болеечем состоятельный Владимир Иванович. Мой отчим – кинопродюсер, снимает сериалы,имеет большой капитал и психическое отклонение под названием мазохизм. Ни однаспокойная, уравновешенная женщина не могла жить с ним. Через неделюразмеренного существования у отчима начинает сводить скулы, а еще он обожаеттратить деньги, исполнять капризы дам и рад, когда они его пинают. Есть ещеодин нюанс. Молоденькие длинноногие блондинки, с радостью готовые вонзитьшпильку в лысину обеспеченного папика, нашему продюсеру не нужны. По долгуслужбы он постоянно общается с юными актрисами и заработал стойкое отвращение кочаровательным нимфеткам. Это профессиональная болезнь. Повара, колдующиедень-деньской над изысканно сложными блюдами, дома едят пустую гречку,модельеры, придумывающие невероятную одежду, предпочитают сами носить черныйсвитер и темные брюки. Владимиру Ивановичу хорошо лишь с дамой, мягко говоря,среднестарческого возраста. При этом она должна быть капризна, скандальна,истерична, жадна, эгоистична и полна необузданных желаний. Старушка, мирновяжущая шапочку внуку и покорно говорящая мужу: «Дорогой, поступай как знаешь,мне ничего не надо», вызывает у Владимира Ивановича кислую отрыжку. Юнаяблондинка, жадно требующая брюликов, машин, особняков и денег, доводит его домигрени.

Долгое время Владимиру Ивановичу казалось, чтоон никогда не найдет счастья. Перешагнув некий возрастной рубеж, женщины большевсего начинают ценить покой. Молодости свойственны жажда жизни и океан желаний,зрелость тихо едет в лодке быта, радуясь стабильности и обретенномуматериальному благополучию.

Продюсер мечтал иметь коктейль изнесовместимого, и тут добрый боженька послал страдальцу Николетту.

Теперь маменька имеет возможность совершатьлюбые покупки, третировать супруга и устраивать ежевечерние суаре[6]. Даже Кока с ее слишком богатымзятем прикусила ядовитый язык, а Зюка, Люка, Мака и иже с ними просто изошли намыло от зависти.

Я испытываю к Владимиру Ивановичу самые нежныечувства. Во-первых, он снял с моих плеч непомерное финансовое бремя, во-вторых,продюсер – милый человек, в-третьих, он, похоже, любит Николетту. Последнееобстоятельство удивляет меня до колик. Я никак не смогу понять, откуда у вполнеуспешного мужчины ярко выраженный мазохистский комплекс с элементамигеронтофилии?[7] Но потом,уже на свадьбе, я познакомился с Делей, и все встало на свои места.