небольшой огород рядом с келией. Разве он не сажал овощи? Разве не трудился в поте лица? Не растил и не удобрял их? Не собирал урожай? Но он владел ими так, как будто и не имел. Когда к нему пришел старец и, чтобы испытать его, начал топтать овощи, брат даже не вышел к нему, но скрылся и, лишь когда остался последний плод, сказал старцу: „Если хочешь, отче, оставь его, и мы приготовим из него трапезу любви“. Тогда святой понял, что перед ним истинный раб Божий, а не раб огородных овощей, и сказал: „Почил на тебе Дух Божий, брат“. Если бы он был привязан к плодам рук своих, то это тотчас же было бы видно по его скорби и смущению, но он показал, что имел эти овощи так, как будто и не имел. Демоны замечают это и, когда они видят беспристрастного к вещам, потому что он не возмущается и не скорбит о потерях, тогда понимают, что такой человек ходит по земле, но нет в нем помыслов о земном».

2) Он же сказал: «Пожелания находятся во власти свободного выбора человека. Горячее произволение может скоро привести человека к Богу, тогда как вялое произволение и через пятьдесят лет не принесет никаких плодов. Когда демоны видят, что человек, будучи унижен, или обесчещен, или понеся ущерб, или пострадав еще как-то, скорбит не из-за своего злосчастия, но из-за того, что не перенес все благодушно, то они боятся такого порыва его души, потому что знают, что такой человек держится пути истины и желает ходить по заповедям Божиим».

И старец вспомнил о святом Пахомии, как его старший брат закричал ему: «Не будь легкомыслен!», потому что Пахомий хотел расширить монастырь, о чем он получил извещение от Бога. Как рассказывают, услышав эти слова, авва возмутился, так как брат посягал на благое дело, но он ничего не сказал ему и, будучи смирен сердцем, в ближайшую ночь спустился в тесный погреб и начал там рыдать и в молитве говорить: «Боже, во мне еще есть плотской помысел. Я еще живу по плоти. Горе мне, я умру, как сказано в Писании.[112] Хотя я столько подвизался и приуготовил свое сердце, меня вновь охватил гнев, пусть и ради благого дела. Помилуй меня, да не погибну, Господи! Ведь если враг найдет во мне самую ничтожную часть гнева и если Ты не укрепишь меня, я стану подвластным ему. Даже если и весь Твой закон человек сохранит, но погрешит лишь в одном, он будет виновен во всем.[113] Верю, что если многие Твои щедроты помогут мне, то я наконец научусь шествовать путем Твоих святых, простираясь вперед,[114] потому что святые должным образом постыдили врага. Но как я научу, Господи, тех, кого Ты призвал пройти со мною эту жизнь, если я сам первым не одержу победу?» В такой молитве провел он всю ночь до рассвета, со слезами повторяя эти слова. И от пота, который он пролил, земля под его ногами стала подобной жидкой глине, хотя было лето и место было жаркое.

И говорил в восхищении блаженный Зосима: «Была ли мера его слезам? И как может не даровать Бог все Свои блага тому, кто обладает столь великим произволением? Без сомнения, в ту же ночь Бог даровал авве Пахомию все, что он просил у Него, потому что он умер для всего».

3) И еще авва сказал: «Если человек обращает внимание на то, что кто-то его обидел, или обругал, или нанес какой ущерб, или причинил еще какое-либо зло, и отдается хитросплетениям помыслов против своего недруга, то он злоумышляет против собственной души и уподобляется демонам. Вот он уже и задумал зло против самого себя.

Но что я говорю о помыслах? Если человек не думает о брате как о враче, то он поступает несправедливо с самим собой в этом наиважнейшем деле. Зачем ты говоришь, что страдаешь? Ведь так брат тебя очищает, и ты должен думать о нем как о враче, которого послал тебе Христос. Ты обязан страдать за имя Христово и должен считать обидевшего тебя своим благодетелем.

Если ты не отстраняешься от злобы и не желаешь освободиться от нее, то Господь в этом не виноват. Ведь само то, что ты страдаешь от зла, показывает, что душа твоя больна. Если бы ты не был болен, то не страдал бы. Ты должен быть благодарен брату за то, что через него ты познал свою болезнь и принял от него зло как целебные лекарства, посланные тебе Иисусом. А если ты не только не благодаришь брата, но и пребываешь в хитросплетениях помыслов против него, это все равно, что сказать Иисусу: „Я не хочу быть исцеленным Тобой, не хочу принять лекарство Твое. Я хочу, чтобы мои раны гноились, и желаю оставаться в подчинении у бесов“.

И что сделает Господь? Благ Господь наш, и против наших пороков Он дал нам святые заповеди, словно прижигания и очистительные средства, истребляющие их. Тот, кто хочет исцелиться, чтобы впредь быть свободным от болезни, должен терпеть предписания врача. Конечно, больному неприятно, когда ему надрезают и прижигают плоть или когда он принимает горькие лекарства, ему неприятно даже само воспоминание об этом. Однако он убеждает себя, что без этого невозможно освободиться от болезни, и вручает себя врачу, зная, что посредством малых скорбей он освобождается от обилия дурных соков и многолетней болезни.

Прижигание Иисусово – это человек, который наносит тебе ущерб. Он освобождает тебя от любви к излишествам, если ты благородно переносишь страдания. Не выдерживая боли, ты сам себе наносишь вред. Не обвиняй в этом брата. Мы уподобляемся безумцам, когда, будучи порицаемы, поддаемся искушению отказаться принимать лекарство Христово и предаемся хитросплетению помыслов против наших благодетелей».

4) Авва сказал: «Упраздни помыслы – и никто уже не будет святым. Ведь тот, кто бежит от полезного для него искушения, бежит от вечной жизни. Некто из святых сказал: „Кто даровал святым мученикам венцы? Разве не осудившие их? Кто сотворил так, что святому Стефану была дарована столь великая слава? Не те ли, которые побивали его камнями?“[115]»

И авва всегда приводил слова блаженного Евагрия: «Я не обвиняю осуждающих меня, но, напротив, называю их благодетелями и не отталкиваю Врача душ, Который приносит лекарство бесчестия тщеславящейся душе. Боюсь лишь, как бы Он и о моей душе не сказал: „Врачевали мы Вавилон, но не исцелился“