– Доброе утро! – Дон церемонно приподнял шляпу. – Рад вас видеть вновь.

– Как ваш подбородок? – насмешливые глаза дерзко смотрели на него.

– Все хорошо, благодарю вас. Немного побаливает, но разговору не мешает.

Он думал, что это одна из самых обворожительных девушек, которых он когда-либо встречал. И дело Трегарта медленно отходило на задний план.

– Мы очень беспокоились о вас, – сказала Мария. – Я говорила брату, что не мешает навестить вас.

Дон улыбнулся.

– Это я доставил вам много хлопот. Чем вы намереваетесь заняться этим утром?

– Я планировала осмотреть статую Каллеоне. Вы мне не подскажете, где она находится?

– Чтобы добраться туда, лучше всего воспользоваться гондолой. Это возле церкви св. Джиованни и Паоло, которую также не помешает осмотреть. В этой церкви находится знаменитый Пантеон дожей.

Увидев интерес в ее глазах и пьянея от ее улыбки, он предложил:

– Может быть, это вам и покажется странным, но я достаточно квалифицированный гид. Если хотите, я охотно покажу вам эти достопримечательности, или вы предпочитаете поехать одна?

– Как я понимаю, это предложение сопровождать меня, – сказала Мария и рассмеялась. – Когда я в последний раз ехала в гондоле одна, этот презренный гондольер бежал за мной до самой гостиницы и твердил, что я ему мало заплатила.

– Это их известный трюк. Нужно уметь с ними разговаривать. Пойдемте, я покажу, как это делается.

Она пошла рядом с ним к набережной, где швартовались гондолы, легкая и грациозная, как профессиональная манекенщица, и Дон не без удовольствия отметил, как группа молодых американских туристов провожает их взглядами.

Один из гондольеров выступил вперед и слегка поклонился.

– К собору св. Джиованни и Паоло, – распорядился Дон, помогая Марии забраться в гондолу.

Он сел рядом с ней и вытянул длинные ноги. Внутренний голос подсказывал ему, что он не должен этого делать. Но из-за розысков Трегарта лишиться общества этой обворожительной девушки? Это было бы слишком! Дон пытался успокоить совесть тем, что все равно ничего не может предпринять, пока не увидит Джузеппе. Так что можно выкроить немного времени и на удовольствия.

– А где ваш брат этим утром? Почему не сопровождает вас?

– У него работа. Вы знаете, я здесь на отдыхе, а вот брату приходится работать.

– Вы здесь надолго?

– Может, на неделю или около того. Все зависит от Карла. Вам везет, мистер Миклем, что вы предоставлены самому себе.

– Может быть, мы перейдем на ты? Вы можете называть меня просто Дон.

Она искоса глянула на него.

– Как скажете.

– Прекрасно. Но вернемся к теме разговора. Вы сказали, что я счастлив тем, что могу свободно распоряжаться своим временем. Ваш брат сказал, что вас зовут Мария. А вы счастливы, Мария?

Она пожала плечами.

– Не всегда. Я обычный человек и бываю счастлива, как и все люди, от случая к случаю. Мой отец прошел через большие страдания во время войны. Он был в концентрационном лагере. Карлу и мне удалось спастись. После войны отцу пришлось заново восстанавливать свое предприятие. Можно сказать, тогда я была счастлива. Я могла себе позволить многое из того, чего была лишена в детстве. Но было бы лучше, если бы я имела все эти вещи, будучи ребенком.

– Ваш отец еще жив?

– О да, но обычно он посылает Карла покупать стекло. Его больше интересуют финансовые дела.

– Стекло? Это что, работа Карла?

Дон почувствовал легкое возбуждение. Она взглянула на него и улыбнулась.

– Вы удивлены? Фабрика стекла Натцка достаточно хорошо известна.

Неприятный холодок пробежал по спине Дона.

– Простите мою неосведомленность. Ваш брат покупает стекло в Венеции?

– Да. Мы имеем три магазина в Венгрии. И посылаем туда много венецианского стекла.

– Вы покупаете также и английское стекло?

– Да, и довольно много, а также делаем покупки небольших партий и американского, – ответила она, все еще улыбаясь.

Дон старался говорить непринужденно, но почувствовал, что это плохо ему удается.

– А с кем вы ведете дела в Англии?

– С Джоном Трегартом из Хэмптеда, – ответила она без колебания. – А в Америке с фабрикой Ван Ридера. Вот видите, как много я знаю о делах фирмы, хотя Карл всегда обижается, что я не проявляю никакого интереса к семейному бизнесу.

В этот момент гондола причалила, и гондольер, выпрыгнув на берег, помог им выйти.

– Мы прибыли, – Дон был рад почувствовать под собой твердую землю, чтобы спокойно обдумать дальнейшее поведение. – Ждите нас здесь, – сказал он гондольеру и, взяв Марию под руку, повел ее по направлению к площади, к статуе Каллеоне.

Он приводил сюда многих своих друзей и очень хорошо знал историю создания этого памятника. Он рассказал Марии, кто такой Каллеоне, и как Вероччо, учитель Леонардо да Винчи, спроектировал конные статуи, которые считаются лучшими в мире.

– Имеются лишь еще две статуи подобного рода, – закончил он свой рассказ, – это статуи Донателло Гаттамелатта в Падуе.

Пока он рассказывал Марии об истории итальянского искусства, его мозг напряженно работал. Случайно или нет она назвала имя Трегарта? Дон решил пока не расспрашивать девушку о нем и продолжал пространно рассказывать историю создания статуи, а затем провел ее к Пантеону дожей.

Вскоре девушка стала проявлять признаки усталости, и он отвел ее обратно в гондолу.

– Становится слишком жарко, – сказал он. – Здесь лучшее место в Венеции. Я часами могу рассказывать его историю.

– А я не отнимаю ваше время? – спросила Мария, лукаво глядя на Дона.

– Мое время принадлежит только мне, – ответил он, улыбаясь. – Гондольер нас заждался, так что не будем испытывать его терпение. Солнце уже палит вовсю.

Когда они вновь расположились в гондоле и та заскользила по воде канала, Дон решился:

– Вы упомянули имя Джона Трегарта. Вы его знаете?

– Знаю ли я его? Это наш старый знакомый. Почему вы спрашиваете?

– Я знал его раньше. Но уже давно не видел. Мы воевали вместе.

Она взглянула на него.

– А, так вы тот самый американский пилот, о котором он так много говорил! Как же я сразу не догадалась! Это так не ассоциируется с именем Дона Миклема! Он спрыгнул из вашего самолета над Римом, во время войны, не так ли?

– Совершенно верно. Вы давно его видели?

– Он был здесь три дня назад, – сказала Мария, и ее глаза заискрились. – Но Карл и я были очень обеспокоены его видом. Мне кажется, у него какие-то неприятности.