– Хоуп, вернись! Остановись! Хоуп, нам нельзя оставлять ее там!

Чувствовал себя маленьким ребенком, пытаясь развернуть длинного дракона. Словно от меня снова ничего не зависело, словно я вновь оказался в том дне, когда Унит едва не убил Коула.

Не знаю, почему именно он встал перед глазами. Должно быть, потому, что тогда ночной стражник тоже игнорировал меня, когда трепал отключившегося брата.

Коул был молодым наездником, первым, кто решился не сажать едва родившегося дракона на приказ. Даже будучи ребенком. И все шло хорошо, замечательно, и многие задумывались над тем, чтобы внедрить такой способ обходиться со зверями.

А потом как-то на очередной тренировке Унит взбеленился. Коулу достался удар головой о потолочную балку, а ночной стражник еще несколько минут таскал его бездыханное тело по загону в резиденции.

Я был там. Потому что частенько пробирался поглазеть на старшего брата, которому до колик завидовал. В тот день, возможно, это спасло сыну Верховного правящего шести полисов жизнь. Я позвал на помощь, и дракона посадили на приказы, усмирили и унесли покалеченного Коула.

Никогда не забуду глаза повергнутого Унита. Я пробрался к нему спустя несколько часов. Дракон лежал и надрывно дышал. Трясся, прекрасно понимая, что натворил.

Только недавно осознал, что на самом деле это была подстава. На дракона воздействовали, заставляя сойти с ума ненадолго. Но кто и каким образом?..

Тем временем Хоуп нырнул в очередной туннель и вылетел аккурат к одному из коридоров. Ссадил меня и внимательно посмотрел бронзовыми глазами.

Я же ответил:

– Ты можешь вернуться за ней? Можешь ей помочь?

Дракон повернул морду в сторону старого едва заметного тоннеля и кивнул. Не дожидаясь моей просьбы, развернулся и исчез в черной мгле, оставив меня одного.

Все тело сотрясала крупная дрожь, а ладони вспотели. Что было мочи я заорал:

– Устав! Явись мне!

Но тишина была ответом. Потому что Душа Академии как никогда была занята. Она взяла в плен адептку, пытаясь завладеть ей. Посадить на цепь своих иллюзий.

Позади послышались шаги. Оглянувшись, понял, что я оказался недалеко от ректорского кабинета. Серые каменные стены, гобелены на них и непередаваемая гнетущая атмосфера.

Все то, что я некогда любил в Академии, сейчас превратилось в издевательство. Повернув голову на звуки шагов, увидел, что все в сборе. Лишние зрители исчезли, и мне навстречу неслись ректор, два декана, академик Монтесорри, Милена и… Замыкал процессию, к моему удивлению, вер Джонсон.

Никогда бы не подумал, что буду так рад видеть старого помощника. Потому что он был едва ли не единственным человеком, который мог бы мне сейчас помощь.

Поэтому кинулся к нему, расталкивая удивленных преподавателей. Барри Джонсон словно почувствовал это. Остановился и стал ждать. Я же и не думал уходить от темы, сразу же спросил:

– Что бы знаете о хрустальных драконах?

Вокруг воцарилась звенящая тишина. На секунду все опешили. Даже вер Джонсон. Пока он думал, ректор Академидис напал на меня:

– И как это понимать? Где моя внучка?! Где Минерва, Бекойн? Вы что, оставили ее в лабиринте? А как тогда выбрались сами?

Но я раздраженно велел ему заткнуться. Плевал я на субординацию. Сейчас главное понять, кто живет под Академией и как с этим бороться. Сомневаюсь, что для этого чудовища подходят стандартные методы.

Ректор продолжал возмущаться, но тут вперед неожиданно выступила бледная Милена. Взмахнула рукой, и мы оказались внутри ее фирменной завесы. Той самой, сквозь которую Душа пробиться не в силах.

И стояло нас там… Четверо. Скосил глаза на не менее удивленного Монтесорри. Тот явно не ожидал оказаться в подобной компании. Поэтому вопросительно задрал бровь и спросил:

– А я здесь для?..

– Для того, чтобы применить ваш сильнейший Дар, профессор. Потому как нам важна истинная информация. Я так понимаю, у вера Джонсона она не обещает быть достоверной. Верно?

Тот с уважением посмотрел на Милену и кивнул. Тихо добавил:

– Я могу сказать, что знаю лишь одну очень древнюю легенду, подходящую под описание хрустальных драконов. Но назвать ее правдой сложно. Скорее это сказка для детей.

Сказка. Но каждая сказка строится на правде. Те же истории о святых правящих, по сути, это переданные из уст в уста хроники тех лет. Давно забытые и обросшие подробностями, зачастую не особо правдоподобными. Тем не менее они позволяют хранить столь важную память.

Вот и в этот раз, кажется, вер Джонсон поведает что-то подобное. Плевать, насколько история окажется сказочной. Мне нужна информация, любая.

Мужчина замялся и исподлобья глянул на меня, словно я заставлял его заниматься самым жутким делом на свете. На самом же деле он просто всегда не любил болтать. Но сейчас придется. Я кивнул, а Барри негромко начал:

– Есть одна сказка, даже легенда, что когда-то, во времена, когда люди еще прятались по пещерам и только помышляли бороться с драконами, жили трое прародителей зверей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Начало было многообещающее. Сразу же вставал вопрос о времени повествования, потому что я не помню историй о той эпохе, что была до святых правящих.

– Их звали странными именами, но суть каждого из трех была схожей. О них говорили, что, когда силен Дух, Душа живет в согласии с Сердцем. Странная присказка, но как оно есть. Дух, Душа и Сердце.

Где-то внутри заворочалось воспоминание… Анимея. Мими назвала хрустального дракона по имени, и имя это показалось мне странным. Тихо сказал, прерывая рассказчика:

– Анимея. Не может ли это значить «душа»?

Джонсон посмотрел на меня так странно, словно видел впервые. В расширившихся зрачках блеснул ужас. Да, уважаемый вер, я не просто так воздух сотрясаю, теряя время. Заикающимся голосом он ответил:

– Да, действительно, на старом наречии есть такое слово. Анимея – душа.

– Корея – сердце, а спирея – дух. Сказанный вами девиз много столетий назад был символом Академии, только звучал иначе.