впечатались ему в пах. Здравый смысл подсказывал, что нужно отстраниться, приподняться. Но голова и тело словно разъединились, тело не слушало приказов головы. Локлан по-прежнему нависал над ней, любуясь ее пухлыми разомкнутыми губами. Ее глаза сверкнули, и он прочел в них… странную тоску.

Желание, давно и глубоко похороненное, вырвалось на волю. Кровь забурлила, мешая связно мыслить, все вокруг превратилось в размытое пятно. Он уже не понимал, что правильно, а что — нет. Разум бежал, преследуемый потоком желания. Локлан упал на нее и впился в ее губы долгим, страстным поцелуем.

Сесили подняла руки, словно собиралась оттолкнуть его, но руки безвольно упали вдоль тела — упали, как нежные цветочные лепестки на грубые мешки с мукой. Она больше не сопротивлялась. Он яростно и безжалостно пожирал ее нежные губы, и ее волна за волной накрывало радостное желание. Сердце забилось опасно быстро; внизу живота что-то растаяло, превратилось в жидкость. Желание неуклонно нарастало. Сесили понятия не имела, что будет дальше. Она очутилась на неизведанной территории.

Все закончилось так же быстро и неожиданно, как началось. Локлан отстранился от нее и резко встал. Его глаза метали молнии. Пошатнувшись, он сделал шаг назад. Голова у него кружилась. Что он наделал? Боже правый, он гнался за женщиной и напал на нее в ее собственном доме! Неужели из-за многочисленных сражений во Франции он совсем сошел с ума? Так нельзя обращаться с женщиной.

— Этого не должно было случиться, — невнятно пробормотал он.

— Да, не должно. — У Сесили после поцелуя сел голос. — Стыдитесь! Как вы посмели вот так наброситься на меня? — Однако она отвечала ему страстно, как любовница. О чем она только думала?!

Ее окатило жгучей волной стыда и унижения. Сесили с трудом поднялась на ноги, поправила одежду, одернула юбки, разгладила ладонями лиф платья. Головной убор сбился на сторону, открыв шелковистые пепельные волосы, блеснувшие в темноте.

Сесили быстро поправила платок. Губы у нее горели. Она прошла мимо него, высоко подняв голову, и направилась назад.

Когда она проходила мимо, Локлан вскинул голову, его ярко-голубые глаза готовы были прожечь ее насквозь.

— Простите, — сказал он, хотя ни о чем не жалел. После страстного поцелуя в нем словно проснулись новые силы. Близость с незнакомкой потрясла его, разбила броню, которой он окружил свое сердце. После долгих лет холодной, ледяной неподвижности оковы на его сердце немного ослабли. Локлан повернулся и машинально зашагал следом за девицей, чьего имени он не знал. В сердце бурлила радостная энергия.

У подножия винтовой лестницы Сесили ухватилась за веревочные перила, чтобы не упасть. Грубая ткань царапала нежную ладонь. Крупная фигура незнакомца нависала над ней. Она представила, как сейчас мать расхаживает туда-сюда по комнате Изабеллы. И ругает ее.

— Меня ждут. — Сесили поставила ногу на нижнюю ступеньку, стараясь не выдавать страха. — А вам лучше уйти. Вы попадете к главному входу через главный зал. — Она показала: — Вон туда.

— Я уйду… если вы скажете, как вас зовут. — В полумраке его волосы казались языками пламени. Он прислонился к деревянной двери кладовой, скрестив мощные руки на груди.

Сесили разозлилась: он как будто не торопится уйти!

Раздраженная его медлительностью, она грызла ноготь.

— Скажите, за что вы меня преследуете? Разве вам мало того, что вы сделали?! — Скрестив руки на груди, Сесили попыталась унять сердцебиение. Губы у нее покалывало после поцелуя.

«Я еще даже не начинал», — неожиданно для себя подумал Локлан. Стоило ему бросить взгляд на ее губы, припухшие, покрасневшие после поцелуя, как он снова почувствовал острое желание.

Она вскинула голову вверх, зеленые глаза потемнели. Они метали молнии.

— Вы ворвались сюда без всякого позволения, набросились на меня с вопросами, запугали меня, а потом… а потом… — она сбилась и замолчала.

— А потом я вас поцеловал. — В его голосе угадывалось нерастраченное желание.

Сесили крепче ухватилась за канат.

— Одному богу известно, что вы собирались сделать дальше! — не подумав, сказала она.

— Ничего! — Его глаза переливались, словно глубокие синие озера. — Вы льстите себе, дорогая леди. Возможно, у меня дурные манеры, но по крайней мере не отказывайте мне в толике самообладания.

Боже! О чем он говорит? Сесили закрыла ладонями пылающие щеки; она живо представила, как они катаются на мешках с мукой.

— Я вовсе не имела этого в виду! Вы знаете, что не имела! — Неужели он нарочно ее провоцирует? — Я хотела сказать, что вы… — Она покачала головой. Что плохого, если она спросит прямо? — Вас послал Саймон Доккум?

— Да.

Она так и знала, она догадывалась, и все же его краткий ответ стал словно ударом кинжала в самое сердце. Она сжала перила, словно хваталась за жизнь, пальцы то сжимались, то разжимались. Она заставляла себя оставаться спокойной.

— Чего он хочет?

— Он хочет видеть леди Сесили. И ребенка.

И вдруг перед ней замаячил выход. Она придумала, как заставить его уйти.

Подняв глаза, она посмотрела на его решительный подбородок, на котором темной тенью проступала щетина. Огненно-рыжие волосы пламенели на фоне грубых серых каменных стен.

— Да, он может их увидеть. — Сесили задумчиво нахмурилась. — Передайте, пусть приходит сегодня, когда церковный колокол пробьет шесть. У миледи будет несколько часов на то, чтобы оправиться, прийти в себя. Потом она сможет принимать посетителей. — Она внимательно осмотрела его лицо, его выступающие скулы, под которыми залегли тени. Если перед ней спутник Саймона Доккума, он не должен возвращаться в замок и подниматься в опочивальню! Если он увидит ее с младенцем, обман раскроется. — Но только он один, — поспешно добавила Сесили. — Пусть придет только лорд Саймон и больше никто. Ей не нужно, чтобы вся опочивальня была полна мужчинами.

— Да и кому это нужно? — Локлан натянуто улыбнулся.

Сесили покраснела.

— Повторю для ясности, — решительно и надменно повторила она. — Сегодня вечером. После того, как колокол пробьет шесть.

Она поднялась на две ступеньки, но незнакомец схватил ее за руку.

— Кто же передал поручение? Что мне ему сказать? Лорд Саймон непременно спросит. — Плечу стало горячо, жар распространился по всему телу.

— Я… родственница леди Сесили, — поспешно ответила она. — Кузина.

— Сегодня утром вы сильно рисковали. Из-за чего вам пришлось переходить реку в половодье?

— Я пошла за повитухой для леди Сесили. Нужно было найти ее очень быстро.

— И вам захотелось срезать путь напрямик. Опасное решение!

Сесили вспомнила кровь на простынях, беспомощность и страх в глазах сестры. Кто не пошел бы на такой риск ради своих близких?

Она кивнула:

— В конце концов, дорога действительно заняла больше времени… из-за того, что случилось. Но все хорошо. — Она поднялась