— Некогда мне кататься, у меня дело свое!

— Да куда оно, блин, денется, коли ты на пару дней нанеисторическую родину смотаешься?

— Слушай, Валентин, если я через неделю тебе весь долготдам, ты от меня отвяжешься?

— Через неделю? Не пойдет! Крайний срок — послезавтра!Послезавтра не отдашь, тогда либо в Москву поедешь, либо… Ну, ты меня знаешь.

— Я тебя знаю. Но так дела не делают!

— Он меня, блин, еще учить будет! Может, у вас, ужидов, так дела не делают, а у нас…

— А что ж ты здесь, среди жидов, время тратишь?

— Это мое дело. Короче — послезавтра в это же время наэтом месте ты мне отдаешь бабки или во вторник улетишь в Москву.

— Послезавтра — суббота. Тут закрыто будет.

— Лады! Тогда в семь тридцать вечера. Все ужеоткроется. Придется потратить вечер на тебя, жидовская морда! Все равно никудаты от меня не денешься! Все, пока, золотой!

— Знал я, что ты сволочь, но чтоб такая… Фашистюга!

— Я этого не слышал. Чего сидишь? Беги денежкисобирать! — гнусно заржал Валь-чик.

На этом запись обрывалась.

— И что дальше? — спросила Матильда.

— А дальше они разошлись. Так я и знал, что не надо свами связываться!

— Это почему? — возмутилась я.

— Потому что я теперь полностью в это дело вгрузился!

— Ага! — торжествующе воскликнула Мотька. —Это здорово! Ты нам очень пригодишься с твоим ивритом.

— Да, но что же нам делать? Как помочь Арье, а главное,как Курицу предупредить? Он ведь опять хочет ее использовать.

— Интересно все-таки, что же он возит через границу?Отсюда он вполне может возить бриллианты.

— Почему именно бриллианты? — удивилась Матильда.

— Неужели ты не знаешь? Израиль — „ мировой центробработки алмазов.

— Тогда очень может быть, — задумчиво проговорилаМотька. — Конечно, это что-то очень дорогое. Он ведь не просто дорогуоплачивает, но и долги списывает. Значит, ему это выгодно.

— Да тут долги вряд ли очень большие, — вставилая, — должники-то уж больно захудалые, что Курица, что Царь зверей.

— Для Вальчика они, конечно, не очень велики, а дляних, бедолаг… — горестно протянула Мотька.

— Так, бабы, надо нам все тут распланировать, чтобы иВальчика не упустить, и вам по возможности побольше посмотреть. На завтра естькакие-нибудь планы?

— Пока нет. Но мы ведь хотели…

— Знаю, хотели в Реховот съездить, друзей своихотыскать. Значит, завтра туда и поедем. А сейчас позвоним, выясним, живут лиони там.

Володька набрал номер.

— Добрый вечер, простите, это квартира Фельдманов? Да?А можно попросить Шуру? Его нет? Видите ли, я завтра буду в Реховоте, у меняписьмо к Шуре из Москвы. От кого? Я не знаю, меня просто просили передать, Аесли завтра с утра я зайду и занесу письмо? Можно? Спасибо большое! Как менязовут? Володя Берлин. Спасибо. Всего хорошего! Так, бабы! — прошепталВолодька, с радостью потирая руки. — Завтра с утречка едем в Реховот. Такчто ложитесь спать, завтра опять подниматься рано!

— А попозже нельзя? — спросила Матильда. —Чего в такую рань переться?

— Как чего? Завтра же пятница.

— Ну и что?

— А то, что завтра часов с пяти вся жизнь в странезамирает до субботнего вечера. Ты с луны, что ли, свалилась?

— Я совсем забыла. Неужели даже автобусы не ходят?

— Нет. Только такси и кое-где широтки.

— Что?

— Маршрутки так здесь называются. Поэтому поедем утром.Встретитесь со своими дружками, хорошо, нет, погуляем там. Свожу вас в пардееы.

— Куда?

— Пардееы — это цитрусовые плантации. Означает — рай,парадиз.

— И там можно будет съесть апельсин прямо сдерева? — восторженно воскликнула Мотька.

— Ясное дело!

— Вот здорово! А на субботу какие планы?

— Кажется, мать хотела свозить вас в Ариэль.

— А мы успеем к семи тридцати назад? — забеспокоиласья.

— Сто раз! Там, в Ариэле, особенно делать нечего, ну,погуляете по камням, и дело с концом.

— А может, и не стоит туда ездить?

— Ну почему, дорога красивая, и вообще… Ладно, бабы,идите спать.

От Тель-Авива до Реховота 22 километра. Дорога, правда, неслишком интересная. Один современный город плавно перетекает в другой, не знаяи не поймешь, то ли это еще Бат-Ям, то ли уже Холон. Хорошо все-таки, что снами Володька, который чувствует себя здесь как рыба в воде.

Наконец мы сошли с автобуса на центральной улице Реховота.Городок очень симпатичный, оживленный.

— Так, теперь надо разобраться, куда идти.

Володька подошел к пожилому мужчине, довольно долгобеседовал с ним на иврите, тот что-то объяснял ему, размахивая руками, аВолодька только вежливо кивал. Мы с Мотькой тем временем глазели по сторонам.

— Порядок, бабы! Тут ходу минут десять. Мы двинулисьвверх по красивой, довольно широкой, улице, однако видно было, что впереди онасужается. И вдруг мы с Матильдой остановились как вкопанные возле цветочногомагазина.

— Матильда, какие же мы дуры! Что же мы, с пустымируками к ним явимся? Надо хоть цветов купить!

— Твоя правда! — согласилась Матильда.

— Девочки, чего бы вы хотели? — обратилась к намна чистейшем русском языке хозяйка всей этой красоты.

— Да нам бы букет… — начала Матильда.

— Выбирайте, — улыбнулась хозяйка, — а еслиничего не подойдет, мы по вашему вкусу букет составим.

— Да нет, что вы! — смущенно забормотали мы.

В результате мы купили букет из мелких светло-красных роз вокружении целого облака каких-то белых веточек, похожих на кружева.

— Ну что, бабы, теперь вы успокоились?

— Вполне.

Но это было далеко не так. Наоборот, по мере приближения кдому Фельдманов волнение наше нарастало. Еще бы! Мы ведь были совсем детьми,когда расстались. Узнаем ли мы Муру и Шуру? Узнают ли они нас? Будут ли дома?Удастся ли наш сюрприз?

Дом, где они жили, оказался очень красивым, не чета нашему,тель-авивскому. Мы поднялись на лифте на шестой этаж. Вот она, их квартира.Сейчас Володька позвонит И.о.

Володька позвонил. Мы встали за его спиной. Дверь открылась.На пороге стояла Мария Валерьевна, мама Муры и Шуры.