Пришла не сестра, да я и не ждал молоденькую вертлявуюдевочку, что в больницах ошиваются только до тех пор, пока не выскочат замуж.Солидный мужик профессорского вида, наверняка тоже академик, протянул Чазовубумаги, на меня лишь покосился неприязненно, явно не мой избиратель, сказалхмуро:

– Не нравится мне вот это несоответствие… И вот это.

Он указал пальцем. Чазов всмотрелся, кивнул:

– Да, странно. А как вам это?

Он тоже указал пальцем. Мужик, похожий на академика,буркнул:

– И это не нравится.

– А вот это?

– Здесь вообще запущено… Будем резать сегодня?Ампутировать, в смысле?

Моя кожа покрылась липким потом, Чазов прогудел, не отрываяглаз от бумаги:

– Дмитрий Дмитриевич, не волнуйтесь вы так, а то у насприборы зашкаливает… Это у Константина Михайловича такие шуточки.

– Хороши у вас шуточки, – ответил я нервно.

– Это значит, – проговорил Чазов, взгляд его всееще бегал по бумаге, возвращался, брови сдвинулись на переносице, – что увас… все нормально… сравнительно. Иначе уважаемый Константин Михайлович такшутить не стал бы.

Я проследил за его взглядом, лицо Чазова очень серьезное,поинтересовался:

– Сравнительно с чем?

– Да так, – ответил Чазов, – так просто…некоторые параметры у вас таковы, что хоть сейчас в космос. Другие… тоженеплохо, неплохо. Люди помоложе вас хотели бы иметь такие данные…. Гм…

– Но что не так? – спросил я.

Он наконец оторвал взгляд от бумаги, глаза оставались оченьсерьезными.

– Дмитрий Дмитриевич, – спросил он, – выникогда не баловались шахидизмом?

– Чем-чем?

– Я имею в виду, не любите ли вы время от временинадевать пояс шахида и, накинув сверху просторную рубашку, разгуливать поулицам, помещениям, заходить в людные места…

Я покачал головой, переспросил:

– У меня что, такое состояние?

– Да, – ответил он лаконично. – Как будтоэтот пояс все еще на вас. Но шахиды надевают его на короткое время. Им нужнодойти до цели, а там рвануть за взрыватель. А вы… ощущение такое, что живете втаком поясе. А это уже наложило отпечаток.

Я вспомнил старое изречение, сказал с иронией:

– Все болезни от нервов?

Он кивнул:

– Даже триппер, вопреки молве, тоже частично от нервов.Здоровый человек иммунен и к трипперу, и даже к сифилису. Даже к СПИДу. У васнервы очень крепкие, просто железные!.. Вы продержались очень долго, но вашужелезность уже крепко подточили. Данные обследования показывают, что в васбьются смертным боем две, а то и три силы. Вы – всего лишь здание, где онибьются. Видели эти боевички, где парни в черных шляпах обязательно выбираюткакой-нибудь заброшенный заводик, и начинается крутая разборка с парнями вбелых шляпах?.. Везде свистят пули, высекая искры, потом стрельба изгранатометов, что пробивают в стенах огромные дыры, а в конце кто-то бросаетзажигательную гранату… такие бывают?.. в цистерну с бензином. Грохот, столбогня, похожий на атомный взрыв, все здание разносит в куски…

Я смолчал, понимая, что какая там цистерна с бензином, вомне их целый состав, Чазов смотрит с мягкой укоризной, тоже понимает, что я неприму совет плюнуть на все президентство и пойти на всю оставшуюся жизнь ловитьрыбу удочкой, иначе, мол, останется мне этой жизни с гулькин нос.

– И как близко, – спросил я, – парень кцистерне?

– Близко, – ответил Чазов. – Вы всегдатребовали полной откровенности, так вот он уже замахнулся. Не знаю, когдабросит… но бросит.

Я подумал, прислушался к себе.

– И что советуете?

Он вздохнул:

– Дмитрий Дмитриевич, медицина не всесильна. Мы ничегоне можем… сейчас. В смысле, предотвратить. Через недельку или через месяц,никто не знает, вас разобьет жесточайший инсульт или инфаркт. Или оба вместе. Ато и что-нибудь третье в придачу, у вас проблемы с печенью и почками. Вот тогдамы и набросимся, начнем лечить, спасать, реанимировать, восстанавливать.Уровень современной медицины таков, что сумеем вас вытянуть из… бездны, откудане возвращаются. Правда, на президентствовании придется поставить крест, носколько даже молодых парней ведет тихую спокойную жизнь, будто уже пенсионеры?

– Спасибо, – сказал я саркастически. –Утешили.

Он сказал очень серьезно:

– Дмитрий Дмитриевич, все равно это жизнь! Даже в инвалиднойколяске – жизнь, так что не зарекайтесь. И не отмахивайтесь.

Я знаю, что достиг очень многого. Кто-то полагает, чтовообще достиг вершины, ведь выше президента не прыгнешь, хотя это фигня напостном масле. Любой крупный ученый выше президента, хотя бы потому, что небывает вице-ученых или экс-ученых. Но и как ученый я достиг многого лишьпотому, что другие вообще только дурью маялись. Нет, это называется по-другому:отдыхали, расслаблялись, кайфовали, балдели, оттягивались, а я все-таки хотьиногда да учился, работал…

Стыдно вспомнить, как я чуть не каждый месяц расписывал налистке полный режим дня, куда включал, в котором часу встаю по будильнику,сколько минут на туалет и чистку зубов, затем – зарядка, подробно переченьупражнений, способных из меня за месяц сделать Шварценеггера… помню зуд истрастное желание включить и это упражнение, и это, и вот это, что обещаетвыпуклые мышцы спины, и это, что раздвинет плечи… понятно, что в режиме днянаходятся обязательные часы для изучения иностранных языков, если бы в самомделе следовал режиму, сейчас говорил бы на сорока языках… Эх, почему постоянносрывался, не выдерживал, отвлекался, почему для гантелей времени не находилось,но вот на пьянки, гулянки, доступных баб…

Сейчас могу сказать почему. Потому что режим писал для себяи следить за исполнением назначал себя. Это к другим могу быть требовательным,а сам с собой всегда могу договориться, увильнуть, а вместо качания мышц могупойти к пивному ларьку, а потом к доступной всему двору Верке. А вот если бы иза выполнением распорядка дня следил школьный учитель, как следил за посещениемшколы, я бы сейчас заткнул за пояс семерых Эйнштейнов и трех Камю. ИШварценеггера заломал бы, как медведь зайца. Причем держа под мышкой Сталлоне сВан Даммом…

После двух таблеток анальгина в черепе тяжелый грохотмолотов сменился стуком простых слесарных молотков, а две чашки крепкого кофезаставили усталое сердце сокращаться чаще. Ксения укоризненно качала головой,сейчас есть таблетки куда лучше, но я консерватор, а лучшее – враг хорошего,улыбнулся ей:

– На сегодня все. Если что срочное, мой телефон знаешь.

– Хорошо, господин президент. Вы в Кремле?

– Нет… наверное, нет.