вокруг каким-то чудесным образом преобразился. Словно лучики радости грели отовсюду. А главное – изнутри.

Юлька шла домой, счастливо улыбаясь. В душе был настоящий праздник.

Колодец у дороги

Пустырь. Тишина. Полынь гигантских размеров и пыль.

Через пустырь ведет Дорога. Самая обычная раскатанная полевая Дорога.

Я иду по этой Дороге и спешу. Точнее, знаю, что должна спешить. Да и Дорога словно шепчет: "Не останавливайся, иди!".

По краям Дороги – колодцы. Огромные бетонные цилиндры, вкопанные в землю и прикрытые стальными решетками. Колодцы манят к себе. И одновременно пугают.

Упираюсь ладонями в бетон, нагретый уже близким к закату солнцем. Долго смотрю вдаль.

Я должна спешить. Но колодец притягивает меня как магнит.

Осторожно приподнимаю решетку и заглядываю внутрь. Там – черная бездна. Грозная и пугающая из-за своей неизвестности.

– Осторожнее! Можешь провалиться туда навсегда! – предостерегает тревожно Дорога. Но я ее не слушаю. Хоть и сама уже испугалась глубины колодца. Что там скрывается в этой черноте?

– Ты правда хочешь это знать?

Я оглядываюсь.

– Кто ты?

– Колодец. Ты заглянула в меня. Для чего?

– Не знаю… потянуло к тебе, – говорю растерянно.

– По этой Дороге ходят немногие. И все эти люди пытаются заглянуть в нас.

– Но что они там видят?

Колодец задумчиво помолчал. Потом ответил:

– Я показываю им то, что им нужно увидеть. Я знаю о каждом из них гораздо больше, чем они знают сами о себе. Никто не знает, какова на самом деле моя глубина.

Он говорит очень спокойно. Можно сказать, бесстрастно.

– А что, если в тебя заглянет убийца?

– Он увидит во мне то, что должен увидеть.

– А если ребенок?

– Тоже – только то, что нужно увидеть ему.

Я задумываюсь.

– Почему же я ничего не увидела?

Голос Колодца помягчел.

– Ты была слишком напугана. Я понял, что мне нужно быть осторожнее с тобой.

– Ты опасен?!

– Мне смешно, когда так говорят… Я всего лишь показываю каждому то, что нужно. В этом нет опасности.

Начинаю чувствовать себя обделенной.

– Но я хочу увидеть то, что должна!

– Увидишь. К этому нужно быть готовой, – Колодец помолчал и продолжил: – Только там ничего нового для тебя не будет. Ты и сама всё это помнишь и знаешь. Тебе и так от этого больно.

Хочу возразить. Но вдруг слышу голос Дороги:

– Если хочешь дойти до цели, то просто иди, не заглядывай никуда.

– Когда ты будешь готова… – повторил Колодец.

И тут я проснулась…

Лучше гор могут быть только горы…

Просыпаюсь и вижу капельки влаги на округлом своде палатки. Зябко и сыро. Даже в спальнике ощущается эта сырость.

Тихонько, чтобы не разбудить мирно спящих соседок, выползаю наружу – тут же перехватывает дыхание от резко прохладно-чистого воздуха. Да, в палатке было теплее…

Туман вокруг густой – кажется, можно резать его ножом на куски. Слышен шум воды в горной речушке неподалеку.

Медленно бреду по высокой траве. Ноги по колено мокрые. От росы. Дышу-наслаждаюсь воздухом, кутаюсь в ветровку. Наш лагерь – сонное царство. Вчера долго сидели у костра, рассказывали истории, пели песни под гитару.

Светло. Небо чистое – предутреннее, предрассветное. Кажется, вся природа замерла в ожидании восхода солнца.

Перед рассветом особенно холодно. Вспоминаю, какая в речушке вода и долго раздумываю по поводу умывания. Наконец решаюсь – встаю на мокрый камень, балансируя, дотягиваюсь до воды, зачерпываю…хорошо! Вода прозрачная-прозрачная.

Возвращаюсь на поляну. Спокойствие и тишина. То, что мне нравится больше всего в таких поездках.

Стою и смотрю на вершины гор. Они в утренней сероватости чуть размыты. Горы – моя слабость. Как там у Высоцкого? "Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…"

Негромко щебечет какая-то птаха. И тут, словно по сигналу, вершины гор заливает золотистый свет…

Это феерично. Я много раз встречала восход солнца в горах, но невозможно привыкнуть к такому зрелищу.

Рассвет – буквально несколько минуток. И уже высыхает роса на траве. И вспоминаешь, что на дворе середина июля, а не октябрь, как мерещилось от ночного холода.

– С добрым утром! – слышу за спиной. Все проснулись. Начинается новый день…

Разоблачение

Случилась эта история семнадцать лет назад в одном летнем оздоровительном лагере. Во время смены с углубленным изучением немецкого языка.

На Алтае такие смены называют "лингвариумы". Этакий "аквариум", замкнутое пространство, в котором варятся юные лингвисты.

Обычно в лингвариумах кроме вожатых-учителей немецкого языка есть языковые ассистенты (Sprachassistent). Это – носители языка, приглашенные из Германии. Один-два на смену. Общение с ассистентами полезно, потому что есть возможность попрактиковаться "вживую".

Так вот, в том лингвариуме, который, кстати, назывался "Солнечная Долина" ("Sonnental" по-немецки), тоже был языковой ассистент. И звали его Юрай.

Как только мы заселились в домики в день приезда, нам объявили, что Юрай не говорит по-русски ни слова. Лично у меня это вызвало интерес и даже что-то похожее на азарт – ну ведь интересно же: поймём ли мы друг друга? Хотя некоторые из ребят крепко огорчились.

Юрай был очень любознателен. В течение дня он подзывал к себе кого-то из нас и начинал по-немецки расспрашивать – о России, о семье, друзьях и увлечениях. Так прошло три дня.

В лингвариуме каждый вечер устраивалась дискотека. Диджей был талантлив, скучать не приходилось, поэтому на дискотеку приходили практически все. Кроме Юрая.

Но на четвертый день пришел и он.

Я сидела в тот момент на лавочке в стороне. Шел медленный танец, а поскольку девчат у нас было больше, чем мальчиков, меня никто не пригласил.

Юрай подсел ко мне. Наблюдая за танцующими парами, улыбнулся, посмотрел на меня и на чистейшем русском языке, почти без акцента, произнёс:

– Красивая пара, да?

Я чуть не кувыркнулась с лавочки на землю.

– Юрай, но ты же не говоришь по-русски?! – от растерянности я произнесла это по-немецки.

Юрай довольно заулыбался и оглядел собравшуюся вокруг нас толпу изумленных ребят. Потом также по-русски пояснил:

– Сейчас – диско. Сейчас я могу говорить по-русски.

Мы переглянулись. И начали хохотать так, что диджей обиженно выключил музыку.

Тайна Юрая была раскрыта.

Пирожок, или Дымовая завеса

Был самый