он. - Я узнал потом, что это родовое имение семейства Солано. Ну и люди же

- настоящий порох! Но я еще не все тебе рассказал. Слушай.Сначала, значит,

эта особа потащила меня в заросли и оскорбительноотозвалась о моих усах,

потом, угрожая револьвером, погнала меня назад к лодке. Апод конец пожелала

узнать, почему я ее не поцеловал. Нет, слыхал ты что-нибудьподобное?

- И ты поцеловал ее? - спросил Генри, и рукаего непроизвольно

сжалась в кулак.

- А что еще оставалось делать несчастному чужеземцу,очутившемуся в

чужой стране? Девчонка была прехорошенькая!..

В следующую секунду Френсис был уже на ногах и,прикрыв рукою челюсть,

едва успел отразить удар могучего кулака Генри.

- Я... я... извини, пожалуйста, - пробормотал Генри,тяжело опускаясь

на старинный морской сундучок. - Я идиот - знаю, но пустьменя повесят, не

могу я вынести...

- Ну вот, опять, - с упреком перебил его Френсис, -Нет, ты такой же

сумасшедший, как и все в этой сумасшедшей стране. То тыперевязываешь мне

рану на голове, а то готов снести эту самую голову с плеч.Ведешь себя не

лучше той девчонки, которая сначала расцеловала меня, апотом стала тыкать

револьвером в брюхо.

- Правильно! Ругай меня, я заслужил это, - унылопроизнес Генри и тут

же, помимо воли, снова вспылил: - Да черт бы тебяпобрал, ведь это была

Леонсия!

- Ну и что же, что Леонсия? Или Мерседес? Или Долорес? Неужели, если

парень поцеловал хорошенькую девчонку, - да еще поддулом револьвера, -

это дает право какому-то проходимцу в грязных парусиновыхштанах, живущему

на куче мусора, именуемой островом, снести ему голову сплеч?

- А если хорошенькая девчонка помолвлена с проходимцем в грязных

парусиновых штанах?..

- Не может быть!.. - возбужденно прервал его Френсис.

- Да, и этому оборванцу, - продолжал Генри, - неочень-то приятно

слышать, что его невеста целовалась с проходимцем,которого она никогда не

видела, до того как он высадился со шхуны какого-тосомнительного ямайского

негра.

- Значит, она приняла меня за тебя, - задумчиво произнес  Френсис,

начиная понимать, как все произошло. - Я не винютебя за то, что ты

вспылил; хотя, должен сказать, характер у тебяпрескверный. Вчера ты,

например, собирался отрезать мне уши, не так ли?

- Ну и у тебя характер ничуть не лучше, мой милыйФренсис. Как ты

настаивал, чтоб я отрезал тебе уши, когда я положил тебяна обе лопатки,

ха-ха!

И оба весело расхохотались.

- Это характер старика Моргана, - сказал Генри. - Он, судя по

преданию, был задирист, как черт.

- Но уж, наверно, не задиристее этих Солано, скоторыми ты собираешься

породниться. Ведь почти все семейство высыпало тогда на берег и хотело

изрешетить меня, пока я греб к шхуне. А твоя Леонсиясхватила свою пушку и

пригрозила длиннобородому, должно быть ее отцу, что, мол, пристрелит его,

если он не перестанет в меня палить.

- Держу пари, что это и был ее отец, сам старыйЭнрико! - воскликнул

Генри. - А остальные - ее братья.

- Прелестные ящеры! - произнес Френсис. - Скажи, тыне боишься, что

твоя жизнь станет слишком монотонной, после того как тыженишься и войдешь в

эту мирную, кроткую семейку? - Но он тут же перебил самсебя: - Послушай,

Генри, но если они приняли меня за тебя, какого же черта им так хотелось

тебя укокошить? Опять, наверно, виноват сварливыйморгановский нрав! Чем это

ты привел в такое раздражение родичей своей будущей жены?

Генри с минуту смотрел на него, как бы решая, сказатьили не сказать,

и, наконец, ответил:

- Ну что ж,  могу тебе, пожалуй, рассказать. Этопреотвратительная

история, и, должно быть, всему виною мой нрав. Я поссорилсяс ее дядей. Это

был самый младший брат ее отца...

- Был?.. - прервал его Френсис многозначительно.

- Я же сказал, что был, - кивком подтверждая свои слова, продолжал

Генри. - Его уже нет в живых. Звали его Альфаро Солано, ихарактерец у него

был тоже преотменный. Все они считают себя потомкамииспанских конкистадоров[5] и важничают поэтому, как индюки. Альфаро нажил себе состояниена продаже

ценных пород древесины и как раз в ту пору развел большую плантацию

кампешевого дерева на побережье. Однажды я с ним поссорился.Произошло это в

маленьком городке Сан-Антонио. Может, это было недоразумение, хотя я до сих

пор считаю, что он был не прав. Он всегда искал со мнойссоры: понимаешь, не

хотел, чтобы я женился на Леонсии.

Ну и заваруха получилась! Началось все в пулькерии [6].Альфаро пил там

мескаль [7] и хватил, должно быть, лишнего. Он оскорбилменя не на шутку.

Нас разняли и отобрали ружья; но, прежде чем разойтись, мыпоклялись убить

друг друга. И вся беда в том, что при нашей ссореприсутствовало человек

двадцать и все они слышали, как мы угрожали друг другу.

Часа через два комиссар с двумя жандармами проходил поглухому переулку

в ту самую минуту, когда я наклонился над телом Альфаро:ему кто-то всадил

нож в спину, и я споткнулся о его труп, идя к берегу.Что тут можно было

сказать? Ничего! Все знали про ссору и угрозу мести. И вотне прошло и двух

часов, как меня поймали с поличным у еще неостывшего трупа Альфаро. С тех