— Клевое она себе местожительство в заявленииуказала, — хмыкнул Генка, озирая кладбищеский пей­заж.

— Да уж, — фыркнул Макс, — прикольная девчонкаэта Курочкина.

— Интересно, почему она написала адрескладбища?

— Да нипочему. Взяла с потолка первый попавший­сяадрес.

— Не-е-т, — задумчиво тянул Самокатов. — Тутчто-то другое. Давай-ка здесь все осмотрим.

— Ну давай, — без особого энтузиазмасогласился Горохов.

И друзья принялись бродить между могил, читаянадгробные надписи.

Бродили-бродили и забрели в самый отдаленныйуголок, где уже давно никого не хоронили. Это была старейшая часть кладбища. Смассивными старинными надгробиями.

Макс широко зевнул. Унылое место навеяло нанего сонливость.

— Самокат, а что ты, собственно говоря, хочешьздесь найти?

Генка и сам толком не знал — что.

— Пошли отсюда, — снова зевая, предложилГорохов.

— Ладно, пошли.

И тут Генкино сердце подпрыгнуло, будто мячик.А сам он застыл с вытаращенными от изумления глазами.

— Горох, вон Курочкина стоит.

Макс посмотрел, куда указывал Самокатов, но ни­когоне увидел.

— Где?

— Да вон же!

Только теперь до Макса дошло, что Генкауказывает на надгробную статую.

— Памятник, что ли? — все же решил уточнить Го­рохов.

— Ага, памятник. — Самокатов от волнения сглот­нул.— Это она, Горох...

Да, перед Генкой была мраморная Курочкина. Де­вочкастояла на невысоком постаменте, скорбно скрестив руки на груди.

Ребята подошли ближе. И прочли надгробную над­пись:

РИТА КУРОЧКИНА

1900- 1914

— Вот так фишка, — присвистнул Макс.

А Генка слова не мог вымолвить. Такого крутогопо­ворота он от Курочкиной не ожидал. Мало того, что она толкнула его подпоезд, мало того, что укусила за губу, мало того, что хотела выйти замуж заАфонькина — она еще и умерла в прошлом веке.

Горохов между тем деловито осмотрел надгробие.

— Гляди, Самокат, — кивнул он на надпись, выве­деннуюбелой краской:

«Мог. посещ. Инв. № 24».

— А что это такое? — спросил Генка.

— Могила посещается, — расшифровал сокращениеМакс. — Ее инвентарный номер — двадцать четыре.

— А зачем это написали?

— На всех старых могилах так пишут. Потому чтоесли за могилой никто не ухаживает, на этом месте других хоронят.

— Откуда ты знаешь?

— У меня же дедушка в похоронном бюроработает.

Самокатов вновь взглянул на мраморнуюКурочкину.

— Я офигеваю, — пробормотал он.

— Да брось ты, Самокат, офигевать! — хлопнулдруга по плечу Горохов. — Все о'кей! Мы на верном пути!

— То есть? — не понял Генка.

— Сейчас выясним у сторожа, кто посещает этумо­гилу. И опять пойдем по следу.

Друзья вернулись к кладбищенским воротам. ИМакс завязал разговор с великаном — по той же схеме, что и с карликом насобачьем кладбище.

— Извините, а вы не скажете, почему этокладбище называется «Селивановским»?

— Скажу, — ответил великан, не переставаямахать метлой. — Самого первого тут похоронили купца по фа­милии Селиванов.Потому и назвали «Селивановским».

— А вы здесь сторожем работаете?

— И сторожем, и могильщиком, и уборщиком... —перечислил великан.

— И все небось за одну зарплату? —посочувствовал Горохов.

— Верно, — подтвердил великан и достал сигаре­ты.— Надо, пожалуй, перекурить.

Он закурил.

— А вы не знаете, кто посещает могилу состатуей девочки? — вмешался Самокатов.

— Знаю, — сказал великан. — Женщина одна посе­щает.

— Старая? — спросил Генка.

— Да нет, не старая.

— Молодая? — спросил Макс.

— Да нет, не молодая.

— А какая же? — удивились ребята.

— Средних лет, — ответил великан и, выпустивизо рта дым, добавил: — О-очень симпатичная дамочка.

— А вы не в курсе, где она живет? — наудачупоинте­ресовался Горохов.

Великан басовито рассмеялся.

— Что, парень, познакомиться хочешь?

Макс хихикнул.

— Да нет. Просто мы поспорили, кто памятник намогиле делал: Врубель или Шишкин. Скажи, Ген?

— Ага, — сказал Генка, ясно понимая, чтоГорохов сморозил чушь. Врубель с Шишкиным были художниками, а не скульпторами.

Но великан проглотил Максову чушь, даже не по­морщившись.

— Без понятия, — пожал он могучими плечами. —Это вам, действительно, надо у Маргариты спросить.

— У какой Маргариты?

— Ну, ее Маргаритой звать.

— Кого?!

— Женщину, которая могилу посещает, — пояснилвеликан. — Маргарита Курочкина.

— А вы не путаете? Там похоронена Маргарита Ку­рочкина.

— И эту женщину тоже зовут МаргаритаКурочкина.

— Она что, сама к себе на могилу ходит? —пошутил Горохов.

Великану шутка понравилась. Он басовито рассме­ялся.

— А ведь и правда получается, что она сама ксебе ходит. Во хохма!

— Так у вас есть ее адрес? — спросилСамокатов.

— Адреса нет. А телефончик имеется. — Великанподмигнул мальчишкам. — Я у всех красивых дамочек, которые сюда приходят,телефончики беру... А если се­рьезно, то я около памятника цветник делал, вот ивзял телефон на всякий случай. Мало ли что согласовать...

Он достал потрепанную записную книжку и дал ре­бятамномер телефона.

Друзьям до того не терпелось продолжитьрасследо­вание, что они в первом же попавшемся киоске «Роспе­чати» купилитаксофонную карту и из первого же таксо­фона позвонили неведомой МаргаритеКурочкиной.

Им ответил мужской голос:

— Школа слушает.

— Позовите, пожалуйста, Курочкину, — попросилГорохов.

— Она в Голландии.

— А когда вернется?

— На следующей неделе.

Макс повесил трубку.

— Она в Голландии, — сообщил он стоящему рядомСамокатову. — Вернется на следующей неделе.